Волшебник Лукоморья, или Волкодав возвращается - [4]

Тут Финн залился каким-то совершенно ненатуральным смехом. Он смеялся несколько минут и лишь потом соблаговолил заметить, что Руслан даже не улыбнулся.

— А Вы чего не смеетесь? Неужели не смешно? Ах да, вероятно, Вам не известно значение слова «козел»!

Тут пальцы Руслана самопроизвольно сжались на рукояти его верной богатырской булавы по прозвищу «бандельерос», что, как известно, означает «злой стрелок».

— Ты че, старикан, в натуре из меня лоха клеишь? За козла ответишь! — Волнуясь, Руслан всегда переходил на «ты».

— Нет, нет, что Вы, Вы меня не так поняли, — испуганно замахал руками Финн.

— Ты ручками-то не махай, а то час неровен нынче… Ох, неровен! — произнес Руслан, грозно хмуря брови, но, будучи человеком незлобивым, долго серчать не умел.

— Ну, ладно, — проговорил витязь, к которому наряду с весельем стала возвращаться и обыкновенная манера разговора. — Ты уж прощай, коли что не так. Мы, русские, всяким новомодным штучкам не обучены, в университетах не бывали, консевраторий не знаем… Люди мы не злые, однако отходчивые. Так что не обижайся уж. Лады?

И Руслан протянул Финну свою широченную ладонь, которую тот поспешил схватить обеими руками и затрясти из стороны в сторону.

«Не, точно шпион монголо-татарский!» — Решил Руслан. — «Ишь, как руку трясет: перепугался, морда вражья! И опять же, зубы золотые… Надобно его на чистую воду вывести!»

А вслух проговорил:

— Так ты про эту, как ее бишь… Про Наину рассказывай.

— Ах, про Наину!.. — протянул Финн. — А что про нее рассказывать? Ну, встретились, ну, переспали, ну еще раз встретились, ну, еще раз переспали, ну в третий раз встретились…

Тут Финн замолк, словно бы потеряв нить разговора.

— В третий раз переспали? — поторопил Финна Руслан.

— Нет, — с гордостью ответил Финн, — в третий раз я ее трахнул!

— Ну, а муж? — спросил Руслан.

— А что муж? — заюлил Финн. — Ему что, жалко, что ли?

Потом подумал и добавил:

— Хотя, наверное, жалко. Вот, помнится, имел я как-то ночью козла…

Руслан поспешил перебить чересчур словоохотливого хозяина.

— Ты не про козла рассказывай, ты скажи, как здесь очутился!

— Ну, ты понимаешь… В общем, после того, как я его трахнул… Ну то есть ее, Наину в смысле, мне во сне явилась Мери Беккер Эдди, и объяснила, что по законам христианской науки я совершил смертный грех, поскольку усомнился в ее могуществе, или что-то вроде этого.

— Ну и что?! — вскричал витязь.

— Ну и все, — в тон ему ответил Финн. — Наутро я проснулся здесь, — Финн кивком указал на пещеру.

— И давно ты здесь? — полюбопытствовал Руслан.

Финн стал загибать пальцы на руках, но их явно не хватало; тогда Финн стал бормотать что-то вроде «Интеграл от нуля до шестидесяти трех дэ экс… Это сколько же будет? Шестьдесят? Или шестьдесят один? Шьёрт побьери, мне всегда с трудом давалась эта высшая алгебра!»

Руслан, в принципе не желавший иметь никакого дела с колдовством, опасливо отодвинулся.

Финн победоносно оглянулся.

— Шестьдесят три! — объявил он.

— Что шестьдесят три? — спросил Руслан.

— А что приборы? — не совсем понятно ответил Финн. — Я здесь уже шестьдесят три дня!

— И что же ты теперь собираешься делать? — недоуменно пожал плечами Финн. — Бороться и искать, найти и не сдаваться?

— Чудо дивное! — воскликнул Руслан. — И я за тем же еду!

— Так не поехать ли нам, витязь, вместе? — спросил Финн.

— Поехать! — вскричал витязь и вскочил на лошадь.

Финн взгромоздился на невиданную ранее Русланом двугорбую чудо-юдину.

— Ну, ну, Кевин, пшел! Ужо будет тебе пикник! — прикрикнул он.

И кони понеслись…

Глава 5

Но средь застолья или в трезвой памяти,

Поодиночке, либо всем народом враз -

Бывало, выглянешь, а он, красавец, там летит,

И значит как бы все в порядке,

С Новым годом Вас!

М. Щербаков

Услышав дикий шум и гам, увидев молний блеск, Людмила в страхе закрыла глаза и потому пропустила момент, в который ее схватила чья-то сильная рука и оторвала от земли. Когда же глаза ее наконец открылись, она едва не вскрикнула от восторга, ибо она летела! Летела среди ночного неба, среди звезд, ярких, как яхонты, и огромных, словно виноградины. Чуть наморщенное яблоко Луны покачивалось у нее над головой и, мнилось ей, даже подмигивало залихватски. Словом, все было точь-в-точь как в тех снах, что столь же неизъяснимо приятны ребенку, сколь быстро забываются взрослыми. Но Людмила ни о чем подобном не думала. Она наслаждалась счастьем полета, парением в облаках меж ночных светил, купалась в океанах звездного света и ночной свежести — и не заметила сама, как уснула. Засыпая, она услышала, как чей-то голос прошептал «Венера! Богиня!» и сильная, но нежная рука обняла убаюкивающе ее талию…

Проснувшись, Людмила долго не могла понять, где она очутилась. Белоснежные, хрустящие простыни, легкомысленные занавесочки на окнах небольшой, но уютной комнатки, яркий солнечный свет — все это коренным образом отличалось от привычных ей полутемных, пропахших дымом, чадом светильников и непременным запахом кислой капусты гридницах отцовского замка.

Наморщив брови, Людмила все же вспомнила вчерашнее светопреставление и ночной полет меж звезд. Но ни то, ни другое не объясняло ни одного из тех вопросов, которые она себе задавала: во-первых, где она оказалась? Во-вторых, кто и зачем ее сюда доставил? И в третьих — где, в конце концов, этот несносный Руслан? Уверял, что любит, слова разные говорил, такие красивые, а когда он нужен — так его и нету! Людмила собиралась было понежиться еще в постели и погоревать над тяжкой своей судьбинушкой, но ее деятельная натура требовала более решительного выхода. Вздохнув, девушка соскочила с кровати на пол. Рядом с кроватью, на странного вида узкой скамье со спинкой, Людмила обнаружила свою одежду. Быстро одевшись, девушка присела на край кровати и уставилась на скамью. «Как же ее должно называть? — задумалась Людмила. — Что-то подсказывает мне, что эта скамья должна называться „стул“. Да, точно: именно так я ее и назову».