Волшебник из Гель-Гью - [24]

– А с вами преинтересно! – говорит женщина. – Возьмите, сударь мой, меня под руку. Вы куда направляетесь?

– Я направляюсь к Шишкову. На Большом проспекте есть магазин «Всё для елки». Через полчаса я буду покупать шарики, хлопушки, бусы, золотой дождь…

– Дорогой мой, но ведь скоро одиннадцать, – какой там Шишков! У вас есть дети, конечно?

– Любой магазин для меня открыт в любой час ночи, мадам, – говорит Грин – столь серьезно и убежденно, что верит в это сам и верить заставляет слушательницу свою. – А детей у меня нет… Мадам, полюбуйтесь на великого искусника Мороза: перед нами фарфоровый мост! На том берегу цветут вишневые деревья. С небес падает синий мохнатый огонь. Человечество, мадам, притворяется, что оно чересчур взрослое, и потому многие свои удовольствия оно посвятило детям. Я устраиваю елку для себя. Я не могу без нее, мадам!

– Кто же, наконец, вы? – несколько встревоженно спрашивает женщина.

– Я Единственный, Одинокий и Неповторимый. Имя мое, пока что, неизвестно. Но через сорок лет меня поставят рядом с Гауфом, Гофманом, Стивенсоном, По и братьями Гримм. Но и среди них я буду особенным. Я, мадам, нечто новое, очень оригинальное, свежее, бодрящее и молодящее.

– Вы писатель, сударь? – спрашивает женщина. Она останавливается и разглядывает Грина при свете фонаря на мосту. – Странно, – голос женщины наполнен тоской и любопытством вовсе не праздным. – Странно… – повторяет она, – я знаю очень многих писателей, но вас вижу впервые.

– Вы знаете писателей, мадам, но я художник, – просто и несколько грустно говорит Грин. – Нам пора расстаться. Я хочу побыть наедине с собою. Прощайте! Желаю вам счастливых праздников, веселых снов, благополучных будней!

– Но кто же вы, дорогой спутник мой? – кричит женнщина вслед Грину. – Нельзя же так, право! Я не молоденькая, сударь! Я старуха! Кто вы?

Издали, из снежной тьмы доносится до нее голос:

– Я волшебник из Гель-Гью!

Словно с десяти небес сразу падает снег. Останавливаются вагоны трамвая. Шагом бредут белые извозчичьи лошади. С трудом пробираются прохожие. Магазин Шишкова закрыт, на дверях его надпись: торговля производится ежедневно, с девяти утра до десяти вечера.

Грин рассуждает:

– В сущности, я мог бы попасть в магазин, но мне жаль старика Шишкова. Сейчас он, надо полагать, подсчитывает выручку, а потом уляжется на покой. Старику под семьдесят лет. Но, в таком случае, куда же я денусь?

Метель, холод, пустынный Большой проспект. Куда идти? К кому? На Гатчинской живет Ленский. В двадцати шагах от магазина Шишкова квартира Розанова. Ох, ехидный, лукавый старик! Двуликий Янус, но умница, бог с ним. Суворин без бороды, как его называют. Гм… К нему не стоит идти. На Большой Пушкарской улице живет гостеприимный Зверев – чудесный портретист. К нему, что ли?

Метель, холод, белая пустыня.

Человек в шубе и меховой шапке подозрительно оглядывает Грина.

– Вы продавите стекло, – говорит человек и осторожно отводит Грина в сторону. – Я рекомендую вам не стоять на месте, – продолжает человек. – Вы можете замерзнуть.

– Нет, – упрямо отвечает Грин. – Не замерзну. Я буду стоять до утра. Я всё же попаду к Шишкову, милостивый государь!

– Чем могу служить? – спрашивает человек. – Я – Шишков.

– Шишков! – восклицает Грин. – Господи! А я ваш прошлогодний покупатель. Помните, мы целый день солдатиков разбирали? Помните?

– Помню, – говорит человек в шубе. – Но я нынче получил большую партию солдатиков и всевозможных украшений из стекла. Может быть, зайдете, посмотрите?

– Правда? Можно? – Грин не верит человеку в шубе, ему кажется, что над ним шутят. – Но ведь я останусь у вас до утра! Я прозяб, господин Шишков!

– У меня есть ром, чай, ветчина, сигареты. Милости прошу, господин…

– А.С.Грин, к вашим услугам. Черт возьми, но вы приглашаете меня на праздник? Чем я вам отплачу, добрый вы человек!

– О, глупости, господин Грин! Я уважаю настоящего, понимающего покупателя. Сорок два года я занимаюсь продажей елочных украшений.

– Сорок два года! – вздыхает Грин. – Да ведь это целая жизнь.

– Да, это целая жизнь. Иногда я терплю убытки. Не каждая игрушка идет. Покупатель лишен вкуса. Ему нравится третий сорт. Покупатель – дикарь, господин Грин!

Глава девятая

– Три карты! Три карты! Три карты!

Из оперы «Пиковая дама»

На колокольне Троицкого собора жил ворон. Он был стар и на добычу вылетал редко. О нем заботился звонарь, который ежедневно приносил ему куски мяса, хлеб и свежую воду. Ворон привык к человеку, человек привык к ворону. Когда звонарь поднимался на колокольню, чтобы бить в большие и маленькие колокола, ворон встречал его глухой октавой своего «карр» и садился ему на плечо.

В январе 1914 года звонарь умер. Его заместитель хотел прогнать ворона с колокольни, но ему не советовали делать это. Одни говорили, что ворон может отомстить. Выклевать глаз, например. Больно долбануть в голову – так, что пойдет кровь. Другие говорили, что ворона нельзя выгонять с колокольни потому, что он, очевидно, стережет чью-то душу, погребенную в ограде собора. Внук скончавшегося звонаря, продавец чижей, щеглов и канареек на Покровском рынке, обследовал однажды жилище ворона и нашел, что птица действительно стара, мудра и загадочна. Что она стара – не вызывало сомнения. Мудрость также без спора оставили за птицей. Не понимали только, почему ворон загадочен.