Волшебная сила - [13]

И Коська сказал как можно равнодушнее.

— Чего доказывать? В любой книжке со сказка-ми про это написано. Сам тысячу раз читал.

— Тьфу на тебя! — заругался развесивший уши Ромка. — Иди ты со своими сказками! Терпеть не могу читать книжек.

— И я терпеть не могу читать книжек, — поддер-жал Антон.

— Я ж говорил, выдумывает все. Мелюзга!

Они ушли, насвистывая какую-то разбойничью мелодию.

— Эх, надо было остановить время и отвязать банку у кошки, — запоздало подумал Коська. — Что бы они тогда сказали? Ой, у меня же часов нет! Как стрелки соединять?

Это открытие его немного огорчило, но всего на минутку, не больше. И вновь настроение под-нялось.

— Здорово я с Антоном дрался! Сам! Никто не помогал! Теперь сто раз подумает, прежде чем приставать начнет!

Коська так радовался этому, словно уже на са-мом деле воспользовался волшебной силой, пода-ренной ему Старичком-Боровичком. Он побежал домой, обещав себе — больше ни с кем не говорить о волшебной силе.

ГЛАВА 11 СКАЗКИ ДЛЯ КОРОЛЕЙ

— Мой король! — обратился Ученый Секретарь к Филе Первому, когда они остались одни. — По-звольте.

— Что? Опять совет?

— Да.

— Ох, как ты мне надоел! — Филя устало вздох-нул и, закрыв глаза, развалился в кресле. — Все умничаешь, умничаешь, а для чего? И сам не зна-ешь.

— Я….

— Помолчи! — недовольно перебил король. — Я не все сказал! — он поправил перья на груди и, вспомнив, продолжил. — Ну скажи, какая тебе вы-года от этих советов?

— Благо вашего королевства.

— А, перестань, — отмахнулся король. — Благо королевства! Красивые слова. Знаю я, о каком благе ты печешься! Все равно королем не ста-нешь, хоть лоб свой сто раз расшиби, хоть из перьев вылези. Место занято! И занято надолго. Так что сиди и не дергайся.

— Я не о том, — обиделся Ученый Секретарь.

— Все вы не о том, — уверенно сказал Филя. — Еще бы! Жди от вас чистосердечного признания! — он усмехнулся. — Пусть кто-нибудь посмеет ска-зать мне правду! Мой Палач, мой Бум-Бум быстро успокоит отчаянную голову. Что? Страшно?

— Не страшно, мой король, а странно, — грустно заметил Ученый Секретарь. — Ни одним словом, ни одним поступком я не давал вам повода для подозрений. А я помню вас маленьким филинен-ком. Я качал вашу зыбку. Да-да, я служил еще у вашего батюшки. И видел, как он погиб на мыши-ной охоте, храбро сражаясь с наглыми воронами, позарившимися на королевскую добычу. Я отом-стил за вашего отца. На моем теле до сих пор ос-тались рубцы, а левое крыло…

— Ну хватит! Придумай что-нибудь новенькое! Эту сказку я уже тысячу раз слышал.

— Ничего, послушаете тысячу первый раз. По-лезно. Повторение, говорят, мать учения.

— Я не хочу! — начал капризничать король. — По какому праву ты здесь распоряжаешься? Кто по-зволил?

— Ваш батюшка. Разрешите напомнить вам его последние слова.

— Не надо!

— Надо, мой король, надо. — Ученый Секретарь говорил с Филей как со школьником. — Умирая, ваш батюшка завещал мне заботиться о вас. "Мой друг, — сказал он. Заметьте, он всегда называл ме-ня так. — Мой друг, я поручаю тебе этого глупого и самоуверенного, да-да, так и сказал, — глупого и самоуверенного оболтуса!

— Оболтуса? — подскочил Филя Первый.

— …оболтуса! Хоть он и король, но ты, мой друг, — продолжал ваш батюшка, — всегда помни — он ребенок. Наставляй его на правильную дорогу, как наставлял бы своего сына. А будет задираться, или своевольничать, всыпь ему, как всыпал бы своему сыну, от души и как следует. Глядишь, и поумнеет.

— Сознайся, ты все это выдумал? — робко спро-сил Филя.

— К сожалению — нет, — покачал головой Ученый Секретарь. — Воля вашего покойного батюшки…

— И ты… посмеешь?

— Воля вашего батюшки для меня закон. Как можно ослушаться? Вы же сами меня осудите!

— Не осужу! — заверил король.

— Я предупреждал вас. — Ученый Секретарь хлопнул крыльями.

Вошел угрюмый филин и замер в ожидании приказа.

— Принеси розги. Самые свежие! — распорядил-ся Ученый Секретарь.

— Не надо! Я не хочу! — король вжался в кресло. — Я уже хороший! Я уже слушаюсь. Иди, иди от-сюда, чего уставился?! Не видишь, приказ отме-няется!

Угрюмый филин перевел взгляд на Ученого Секретаря.

— Ладно, иди, — отпустил он слугу. — Но если еще раз позову, являйся сразу с розгами.

А Филя Первый грыз свои перья и жаловался неизвестно кому.

— Король, король. Какой я король? Надо мной издеваются разные самозванцы. Мной командуют все, кому не лень.

— Советуют, — поправил Ученый Секретарь. — Для вашего блага. Как завещала родная… По-звольте продолжить?

— Еще и спрашивает. Валяй, учи, — сдался Филя. — Только проще и короче.

— Проще — обещаю, но короче, тут прошу про-щения, как получится. Наберитесь терпения и не засните.

— Смотря о чем будет разговор.

— О семерке щенят.

— Они такие маленькие, и говори о них малень-ко.

— Они сейчас маленькие и глупенькие. Но рас-тут быстро. От того, кто будет рядом с ними, за-висит, какими они вырастут: нашими надежными слугами или добрыми ко всем и опасными для нас.

— Что плохого в доброте?

— Мой король! — неожиданно крикнул Ученый Секретарь. Филя Первый вздрогнул и прикусил язык. — Я давно пытаюсь втолковать вам одну уж-жасно простую вещь. Да-да! Я ее сам придумал, можете не переспрашивать! Дайте мне много сво-боды и еще больше власти. Нет, — успокоил он пе-репуганного короля, — не над вами и вашим коро-левством. Над теми, кто не научился еще разли-чать добро и зло. Чьи маленькие сердца и головы еще не забиты чужими мыслями и чувствами. И через несколько лет вы своими глазами увидите чудо! Я буду контролировать и направлять каж-дый их шаг, каждое слово, которое коснется их слуха, каждую мысль, которая шевельнется в их мозгу, и они вырастут с твердым убеждением, что вы, мой король, самый умный и самый сильный, а все ваши деяния единственно правильные и спра-ведливые. Младенчество — это благодарное тесто, из которого можно лепить все, что вам хочется. И мы лепим, — скажете вы. Да, лепим. Но лепим от случая к случаю. Часто ленимся, часто просто не хватает времени и упорства. Вмешиваются в наше творчество посторонние силы, не нами сказанные слова, не нами придуманные мысли. И вдруг за-мечаем — получилось не то, к чему стремились. Хотели доброе возвысить над злым, а зло преоб-ладает. Растили веру, выросло безверие. Умное противопоставляли глупому, но глупость сплошь и рядом торжествует!