Волшебная палочка госпожи Тендер, или Приключения дорогой редакции - [4]

— Лена Фёдоровна! — восклицает она. — Борец за правду! Честная мать! Посмотри мне в глаза и скажи, что никогда не врала.

— Ещё чего.

— Ты никогда не врала своему ребёнку?

— Молчи, ведьма. Я старалась.

— Знаем мы, как вы старались. Сами такие же. Ну, и что ты теперь писать собираешься?

Я молчу. Думаю.

— Ты, — продолжает Медведь, — думаешь, твой сын не слышит, как ты плетёшь своей маме, что ела её варенье и пила её лекарство?

— Э, — говорю. — Гм. Ну, я же не виновата, что не люблю варенье. И лекарство сомнительное. А она от всего сердца!

— Или ты веришь, что Саша впадает в гипнотическое состояние, когда ты врёшь по телефону о том, что застряла в пробке, а сама проспала? И ты вот этими руками собралась писать, что врать — плохо?

— А ты предлагаешь вот этими руками написать, что врать — хорошо?

Медведь молчит. Думает.

— Ну, излагай, — говорит.

Я прокашливаюсь. Отодвигаю чашку с кофе, чтобы не мешала.

— Гм, — говорю. — С чего бы начать?

— С середины, дорогая. Лучше всего начинать с середины.

— Тогда очень просто. Меня заставили написать страшную клятву: «Мама и папа! Я больше никогда не буду обманывать». Я чуть с ума не сошла.

— Как я понимаю твоих родителей.

— Предательница.

— Да ты что. Давай, давай свою правду.

— Да ничего особенного. Я врала, что сдала деньги на экскурсию, когда на самом деле купила на них крысу. Что не прогуливала, а была в музее, когда на самом деле рассказала подробности о выставке, глядя на афишу. Что пила чай с девушкой Кариной, когда на самом деле бродила по крышам с юношей Дмитрием. Что у нас первым уроком классный час, и на него ехать необязательно, когда на самом деле у нас алгебра и по ней как раз контрольная…

Думаю ещё немного и прибавляю:

— Чёрт возьми, всё всегда оканчивалось катастрофой!

— Потому что очень тяжело помнить всё сразу: кому, про что и когда наврано, — пожимает плечами Медведь. — Коллега, провал в таких случаях неизбежен.

Я говорю: «Отлично, так и надо написать», и пишу. И тут внезапно:

— Ты же девочка!

— А? — не сразу понимаю я. — А! Я девочка? Так бы сразу и сказала.

«Ты же девочка!»

— Я девочка.

— Да…

— Гм.

— Тьфу.

— Ну, тем не менее, «тьфу» надо как-то развить. Из одного «тьфу» статьи не напишешь.

Некоторое время мы мычим.

— Только, — говорю, — не впадать в патетику.

— Держи, — прибавляет Медведь, — себя в руках.

Я бубню «ага» и пишу.

Пока пишу, начинаю подозревать, что многие матери дочерей захотят сжечь меня на костре. Но я — честное слово! — могу со всей ответственностью утверждать, что чумазых, неряшливых девчонок, не интересующихся тряпками и ненавидящих устраивать чаепития с куклами, впоследствии отлично берут замуж. Более того, по моему мнению, именно эти неряхи, предпочитающие платьицам и причёскам брюки и удобные короткие стрижки вырастают в, эээ, как бы поскромнее, — в женщин со вкусом. И то, что в детстве они предпочитали возиться с мальчишками и собаками — совсем не плохо, а очень хорошо. Такие девушки очень недурно умеют общаться с мужчинами. И с детьми, между прочим. И опасаться тут нечего. И вообще.

— И вообще, — говорит Медведь, — это неприлично. Нескромно. Вызывающе. Мы не можем говорить о себе в таком тоне. Нужно укрепить свои позиции.

— Каким образом?

— Нам нужно мнение ещё таких же тёть. То есть, общества. Так что, дорогая редакция, придётся тебе провести опрос.

— Среди кого?

— Среди меня, например. Да, и потом забеги к Насте — это наша секретарша. И к самой госпоже Тендер. И потом я тебе дам ещё пару телефонов.

— Ну, и у меня кое-кто найдётся, — говорю. — Хотя конечно, нас, таких замечательных, чертовски мало. Чего уж тут.

— Хорошего всегда мало, — замечает Медведь и углубляется в работу.

Симулянт из третьего «Б»

— В истории, происшедшей на самом деле, — я поднимаю палец, — фигурирует не симулянт, а симулянтка. Подозреваю, что вопрос знаком детям гораздо лучше, чем нам кажется.

— Неплохо бы, — говорит Медведь, — дать понять, что мы и сами в деле понимаем.

— …И поэтому притворяться бесполезно.

— Совершенно бесполезно.

— Но если кому удалось, — замечаю я, — ну, вдруг! — тут уж ничего не поделаешь.

У Технического отвисает челюсть.

— А, — приходит она в себя. — Ну, чисто практически…

— А как ещё?

— Но ты, надеюсь, в статье вот это, последнее, писать не собираешься? Нельзя говорить детям такое.

— Почему же? Я как раз собираюсь написать, что победителей не судят.

— Нет уж, ты, пожалуйста, воздержись, — опять нависает надо мной Медведь. — Всякая правда должна иметь разумные границы!

Я поднимаю глаза.

— Мать, — говорю, — ведь это стыдно: выглядеть дураком перед собственным ребёнком.

— А ты вспомни, что сама думала в детстве о взрослых.

— Да я и сейчас…. э-э… не сбивай меня! Речь не об этом. Речь, о том, что детям нас не обставить. Потому что у нас опыта больше. И вероятность победы с их стороны, коллега, крайне мала.

— Не провоцируй детей доказывать родителям, что они ошибаются.

— Ольга, у тебя мама — врач. Ты же знаешь, как трудно симулировать и не засыпаться!

— Надеюсь, ты не предлагаешь мастер-класс по этому поводу?

— Ну, как тебе сказать.

— Чего?!

— Я говорю, у меня как раз идея: объяснить детям, как НЕ НАДО симулировать. Потому что поймают. А как НАДО, я, конечно, объяснять не стану. Ещё чего.