Волосы - [4]

В этот раз он узнал, как ее зовут. Ее позвали к телефону, едва он уселся в кресло: "Зинаида Михайловна, вас Артем спрашивает!" Телефон был рядом с проходом, тут же, на краю ее стола. Она брала трубку, слушала, улыбалась, говорила: "Ну, смотри там, осторожнее будь!", и он понимал, что она разговаривает с внуком, отводил глаза в сторону, смотрел налево, в окно - первым снегом сообщала о себе будущая зима.

Она узнала его, вспомнила про шишку. Теперь он разглядывал в зеркале не себя, а ее. За себя он был спокоен. Тихо жужжала машинка, мягко въезжая в шею. Звонко стрекотали над ухом ножницы. Уборщица ходила по залу и заметала волосы в совок, мыла пол. Обходительный Гена плоскими ладонями с растопыренными длинными женскими пальцами поправлял голову своего постоянного клиента. Внимательная Зинаида Михайловна сводила на нет наползающее облысение. Это называлось "клин клином выбивать". Со стороны не скажешь, что у Олега нет волос. Просто он так коротко стрижется.

Он решил заглянуть на огонек к Славе и Свете. В магазине за углом купил пиво, буженину и чипсы. Слава оценил его голову по достоинству: "Узнаю руку мастера! Гена?" Олег не стал его удивлять своим ответом. Свету интересовало другое: "Я Иру видела", - сказала она. Ему нехотя пришлось соответствовать: "Ну, как она?" Света что-то рассказывала с периодическими вздохами, пытаясь подступиться к главному, а он благополучно отвлекался на замечания Славы и включенный телевизор, потому ничего определенного не услышал.

Голова, таким образом, нашла свое место. Теперь оставалось подогнать все остальное. Он не смог бы точно объяснить ни себе, ни кому-нибудь еще, в чем его цель, но продвижение он чувствовал.

Он обрел вид делового, уверенного в себе человека. Срок в три недели дисциплинировал. Он выпрямился - ходил ровно, достаточно быстро, с ощущением некоторого даже превосходства. И выражение глаз у него сразу же изменилось. Это почувствовали все.

На работе (а работал он в строительной фирме) его повысили. Начальник неожиданно похвалил по самому пустячному поводу, словно подчиняясь его неумеренно целеустремленному виду, и поставил во главе отдела. Появились подчиненные - и они заметили сразу, признали его за нового человека.

Брился он сам - щетина выступала на второй день. Борьбой или ритуалом назвать это было нельзя. Он позволял себе иногда легкую небритость, что придавало ему и без того рабочий вид. Но с посещением парикмахерской пропусков не было.

Однажды он приехал в свой принятый срок, а смена Зинаиды Михайловны уже закончилась. Замены он не допускал - пришлось ему отложить свою церемонию на день. Чтобы не попадать больше впросак, он нашел в телефонном справочнике номер парикмахерской (спросить у самой Зинаиды Михайловны постеснялся). Выяснить теперь, в какую она работает смену, не составляло труда.

Как-то в очередной свой приход довелось ему увидеть Артема. Заметно было, что парень не сильно избалованный. Лет пятнадцать-шестнадцать. Самая обыкновенная, с рынка, куртка. Голову все склонял, подбородком по груди ерзал. Тем не менее, Олег увидел: глаза - даже стеснительные. Зинаида Михайловна дала ему двадцать рублей.

Кроме посещения парикмахерской была жизнь - просто жизнь, жизнь личная. Олега окружали женщины, девушки. Без них мир был не полон, а с ними - не настоящий.

Было желание утвердить себя дальше. Себя прежнего он успешно забывал. Те волосы смели в совок в парикмахерской, уже отросли новые.

Одна девушка была из его отдела. Вернее, она уже практически не работала, увольнялась - перебиралась в Москву. В последний рабочий день устроили прощальную вечеринку. Начали прямо в отделе, потом перешли в кафе, а закончили - у него дома. Вдвоем. Зачем-то ей это было нужно, ему - вряд ли.

Вторая появилась по случаю Нового года, но продолжения не последовало. Как раз 1 января заканчивались установленные три недели, приходил срок посещения парикмахерской, и он вдруг занервничал. Выходные продлились два дня. Своего мастера он увидел, а следовательно, успокоился, только 3 января.

Случайные отношения воодушевления не вызывали. Он смотрел на них как сквозь пленку - не в живую, не с ним происходящее. Словно через мутное стекло наблюдал за тем, как живут другие. Ему стало казаться, что это подтачивает достигнутый им уровень. Потом восстанавливался, приходил в себя в кресле у Зинаиды Михайловны, своего мастера, - тут все было правильно. За пределами парикмахерской - еще под вопросом.

Звонила Света, звонил Слава, спрашивали, почему не заходит. Он отвечал: работа.

К середине февраля снега намело - в рост пятиклассника. Телефон не работал - где-то оказался поврежден кабель. А ехать в парикмахерскую все равно надо было - напоминал о себе срок.

Добрался с трудом. Очередь странным образом отсутствовала.

Навстречу Олегу из зала вышел модный Гена. Сам же и предложил игривым жестом: "Постричься не желаете?" Олег ответил: "Да, но..." - и уже увидел, входя, повернув голову направо, что Зинаиды Михайловны на работе нет. Гена его не услышал, энергично разминал пальцы рук. Потом взялся за спинку кресла, мягко указал: "Прошу".