Вологодский конвой - [15]
Соснин кивком подозвал хитровато щурившегося Серегу Шарова:
- Слушай, только вспомнил: ведь твой Нарком кентуется с Кондратом, так?
- Ну-у-у... - тянул Серега.
- Баранки гну! Ты что Ванькой с Пресни прикидываешься? Или в самом деле ничего не понял? Раз Нарком с Кондратом кенты, а последний давно уже на рогах в шизняк доставлен, так что, еще не ясно?.. Значит, "норму-задание" твой воспитатель выдал сполна своему бугру. Теперь понятно?..
- Вот тебе и... "голубчики-душегубчики"!.. - На Серегиной потемневшей щеке обозначилась пунктирная ссадина после бритья. - Теперь уже поздно копаться в колбасных обрезках - ничего не докажешь. За руку-то не пойман!.. Всех бы их к стенке - да очередями... из пустого-то валенка!..
Серега, вызвав по внутреннему телефону завхоза, закричал:
- Старшина, срочно разузнай, где сейчас Нарком. Ну Паньков, словом. Жду! - И, кинув трубку, сцапал Соснина за рукав. - Вот так вот, дружбан: когда зубов не стало, тогда и орехов принесли... Между прочим, Николай Александрович, завхоз у меня новый и со всей этой шоблой в контрах. А с Наркомом особо: тот как-то раз права стал качать, так завхоз ему налил промеж глаз, и Нарком летел - только что не курлыкал. А такое отдают на том свете угольками, ребятки-козлятки. Так что дело пахнет керосином... Долго ли нажраться да разборки учинить. На это они мастера первого класса.
Тем временем завхоз доложил Шарову, что Панькова нигде не нашли, как в воду канул. Дело понятное: ночь-то матка - все гладко.
- Конечно, будет он в отряде сиднем сидеть. - Серега, застегнув шинель, передернул широкими плечами, взбадриваясь. - Нашли мальчика-с-пальчик!..
И мы с ним, захватив Псарева, отправились навстречу судьбе, вручившей нам такой кислый лимон. Искать и найти на все готового Наркома.
Усиливался дувший все холоднее ветер, а где-то вверху, в темной густоте неба, знобко ощутимой сквозь редкие мелкие звезды, уже шумело что-то невидимое и сильное; ржаво скрипели на столбах раскачивающиеся фонари в железных рубашках, гоняя свой жидкий свет, и все чаще метались безжизненные полосы прожекторов, бесшумно бросаясь на молчаливые строения и отчего-то заставляя сжиматься сердце в невольной тревоге...
Между тем в отрядах, куда бы мы ни заходили, было относительно спокойно, и даже - на удивление - многие уже спали, а иные, собираясь на боковую, вечеряли, согнувшись в полутемных секциях за чаем и хлебом; в курилках наконец-то начал оседать дым, и воздух был такой тяжелый, что, хоть раз вдохнув его, нельзя было отделаться от спазматически щиплющего горло комка... И у нас уже была не о том речь, что виноватого надо сечь, а только о том, где же все-таки он, - шли мы теперь, не замечая холода, по третьему кругу - из края в край. Не обходили стороной и кутки. Но все было напрасно: поди-ка, на всяком углу наркомовские шестерки понаставлены - каждый шаг докладывают. А сам где-нибудь в тепле над нами посмеивается: дешево, мол, они не возьмут.
И когда только дошло, что у нас, как и у всех, всего лишь два глаза, да и те за носом, - мы, несолоно хлебавши, вернулись обратно.
Соснин и Паша, сидя порознь в разных комнатах, мирно носом окуней ловили. Дремали под жужжание счетчика. Соснин, всполоснув лицо, сообщил, что он тоже самолично заглядывал в Серегин отряд - на всякий случай. В целях профилактики. Был вместе с вызванным нарядом осужденных - из числа дежурных в новогоднюю ночь. От Наркома ни слуху ни духу: пропал, как с возу упал.
Паша, в шапке, свернутой на ухо, словно вспомнив о чем-то важном, выскочил проворно на улицу, но вскоре залетел обратно и гробовым голосом возвестил:
- Во втором отряде Нарком завхоза подколол!..
- Заткни рот рукавицей! - побелел хозяин отряда Серега Шаров и спохватился: - Кто сказал?
- Да вышел я до ветру, а у ворот дневальный ко мне. Со шнырем из второго отряда. Кричат: у нас Нарком завхоза подрезал! Ну я их обратно прогнал, а сам сюда!.. - Паша испугался, точно он сам все это натворил. Стоит неподвижно, и один глаз его подергивало неудержимым тиком.
А через несколько минут мы уже всем составом ворвались в Серегин отряд. В фойе и коридоре оказалось пусто, только через стенку все еще бубнил телевизор: разрешение о просмотре новогодней программы выполнялось кем-то добросовестно.
А в кабинете Шарова на старшинском месте, опершись на руку и полуоткинувшись к стене, один-одинешенек сидел завхоз - молодой чернявый парень со стеклянными голубыми глазами навыкате. Левая рука выше локтя была перехвачена бинтом, лицо - белее мела. Но из одного угла рта в другой бегала папироска - завхоз, устало щурясь, курил, походя на утомленного работой мыслителя.
- Что случилось? - подлетел к нему Шаров. - Куда он тебя?
- С дураков взятки гладки... - шевельнулся завхоз, недовольно покосившись на перевязанную руку. - Да все нормально - вена не задета. Обошлось. Хотел опять пугнуть, сморчок. Мало ему того раза. Ничего нормалек. Отлежусь.
- Ну, я ему, уроду заштыренному, рога-то поотрываю!.. - зарычал Серега. - Где он?
- Кажется, в секции... Отсыпается, - откашлялся завхоз, не ставший держаться на благородном расстоянии, потому что здесь кто помечает, тот и отвечает. Каждый за себя.
Данная книга представляет собой сборник рассуждений на различные жизненные темы. В ней через слова (стихи и прозу) выражены чувства, глубокие переживания и эмоции. Это дневник души, в котором описано всё, что обычно скрыто от посторонних. Книга будет интересна людям, которые хотят увидеть реальную жизнь и мысли простого человека. Дочитав «Записки» до конца, каждый сделает свои выводы, каждый поймёт её по-своему, сможет сам прочувствовать один значительный отрезок жизни лирического героя.
В сборник «Долгая память» вошли повести и рассказы Елены Зелинской, написанные в разное время, в разном стиле – здесь и заметки паломника, и художественная проза, и гастрономический туризм. Что их объединяет? Честная позиция автора, который называет все своими именами, журналистские подробности и легкая ирония. Придуманные и непридуманные истории часто говорят об одном – о том, что в основе жизни – христианские ценности.
«Так как я был непосредственным участником произошедших событий, долг перед умершим другом заставляет меня взяться за написание этих строк… В самом конце прошлого года от кровоизлияния в мозг скончался Александр Евгеньевич Долматов — самый гениальный писатель нашего времени, человек странной и парадоксальной творческой судьбы…».
Автор ничего не придумывает, он описывает ту реальность, которая окружает каждого из нас. Его взгляд по-журналистски пристален, но это прозаические произведения. Есть характеры, есть судьбы, есть явления. Сквозная тема настоящего сборника рассказов – поиск смысла человеческого существования в современном мире, беспокойство и тревога за происходящее в душе.
Устои строгого воспитания главной героини легко рушатся перед целеустремленным обаянием многоопытного морского офицера… Нечаянные лесбийские утехи, проблемы, порожденные необузданной страстью мужа и встречи с бывшим однокурсником – записным ловеласом, пробуждают потаенную эротическую сущность Ирины. Сущность эта, то возвышая, то роняя, непростыми путями ведет ее к жизненному успеху. Но слом «советской эпохи» и, захлестнувший страну криминал, диктуют свои, уже совсем другие условия выживания, которые во всей полноте раскрывают реальную неоднозначность героев романа.
Как зародилось и обрело силу, наука техникой, тактикой и стратегии на войне?Книга Квон-Кхим-Го, захватывает корень возникновения и смысл единой тщетной борьбы Хо-с-рек!Сценарий переполнен закономерностью жизни королей, их воли и влияния, причины раздора борьбы добра и зла.Чуткая любовь к родине, уважение к простым людям, отвага и бесстрашие, верная взаимная любовь, дают большее – жить для людей.Боевое искусство Хо-с-рек, находит последователей с чистыми помыслами, жизнью бесстрашия, не отворачиваясь от причин.Сценарий не подтверждён, но похожи мотивы.Ничего не бывает просто так, огонёк непрестанно зовёт.Нет ничего выше доблести, множить добро.