Вологодский конвой - [14]
Развалившийся в кресле Точилов с усилием открыл глаза, закурил и с минуту в недоумении разглядывал стоявшего перед ним и старавшегося не покачиваться Кондратьева, потом, брезгливо дергая губами, со всхлипом выдохнул:
- О-о-о... один выйди.
- Здесь больше никого нет, гражданин начальник, - на всякий случай вытягиваясь по стойке "смирно", заплетающимся языком доложил Кондратьев. - Я один...
- Так... понятно. Нам все понятно. Все равно - один выйди!
И, погрозив кому-то невидимому указательным пальцем, дежурный медик со всеми проверяемыми проделал одну и ту же процедуру, значение которой было ведомо лишь ему: приказав каждому раскрыть рот пошире, он внимательно и сосредоточенно разглядывал похожие на подошвы темно-бурые, начифиренные языки, что-то при этом напряженно соображая. Затем при общем молчании долго выписывал справки обследования. Выполнив такую трудоемкую работу, лейтенант Точилов не с первого захода встал и на негнущихся ногах покинул помещение с надменно поднятой головой.
А Соснин, незамедлительно ознакомившийся со справками, внезапно побагровел и, шевеля щепоткой усов над вздернутой губой, заматерился:
- Береги природу, мать твою!.. Вы только гляньте, что он делает! Ставит общий диагноз: "язык чифириста". Надо же такое придумать, а?.. Маразм крепчал! - Но, спохватившись, Соснин глянул на повеселевшую компанию и для пущей убедительности постучал по столу. - Но вы не радуйтесь, мужики. У всех заложено - и без проверки видно. Да и грехов у каждого - по уши. Так что запрягайте, хлопцы, коней: собирайтесь в ШИЗО - по закону: на сутки, правами дежурного. Без всякой обиды.
Дежурный оглянулся и кивнул невысокому прапорщику с сальными волосами и по-женски пухло-сдобным телом, у которого недавно охраняемые просили в лесу пистолет орехи поколоть, но тот оказался на высоте - не доверил.
- Значит, Паша... - Соснин качнул головой, морщась, точно от зубной боли. - Слышь, Паша: отведите с Псаревым этих в изолятор да заодно помогите там отбой сделать. Давайте, служивые, поживее...
А я, никого не слушая, смотрел с замиранием, как за зарешеченным окном медленно таяла темень и на смену незаметно появлялись искрящиеся серебром и золотом украшения на тяжелой свежести елки той далекой поры моего последнего школьного года, когда самая красивая девушка, всегда застенчивая и робкая, прямо при всех подошла ко мне и громко, во всеуслышание, сказала, что любила и любит только меня одного - в ответ на мое глупое открыточное пожелание быть счастливой; и кажется, только теперь я неожиданно понял, что навсегда потерял ту, о которой, спасая себя, постоянно думал и был этим счастлив...
"А у Кондрата-то - отец с инфарктом", - вдруг молнией мелькнуло у меня ни с того ни с сего, и тут же из грязного, полуразбитого приемника, висевшего над дежурным, мелодично и празднично ударили куранты.
- Порядок, - бросил вернувшийся из изолятора Псарев. - Сделали отбой. Улеглись как бобики - и не тявкали. У нас не повыступаешь.
- Ага, - подтвердил Паша, ладонью покомкав свои сальные волосы, повернулся, деловит и серьезен. - Только Кондрат тусовался - еле успокоили. Говорит, пришью отрядного. Говорит, не по делу замели. Мол, отрядный виноват. Раз медики не подтвердили пьянки - значит, все: разошлись, как в луже чинарики. Так и говорил. Матерился будь здоров. Хотели даже в браслеты закатать, да поутих. Сейчас нормалек - отдыхает.
Дежурный скривился и закурил, затянувшись так, что его и без того плоские щеки обтянуло как у больного:
- Час от часу не легче. Каким только трумэном люди думают?.. - Соснин обжегся, вставив новую папиросу другой стороной. - Ш-шерсть стриженая!..
- Теперь, наверно, срок навесят новый, да? - как оса, лез в глаза Паша. - Да, Игорь Александрович? А что, ништяк: за угрозу расправы над офицером - пару лет и на строгий. Только загремит под фанфары. Как миленький! Чтоб понимал, да?..
И не оттого мне было холодно, что кто-то дурью маялся, прежде веку все равно не помрешь. И коли уж быть беде, то ее не минуешь, а долгая дума только лишняя скорбь... В черном дешевом костюме, худой и бледный, с провалившимися щеками и еле слышным голосом, стоял почему-то перед глазами отец Бориса Кондратьева. После перенесенного инфаркта приезжал на свидание с сыном. На краткосрочное. Длительного Кондрат был лишен - за очередное нарушение, без них не обходился. А еще через несколько дней после свиданки у Кондрата так схватило зубы, что на стенку чуть ли не прыгал. Аж позеленел.
И пока я, бросив все дела, бегал в поселок за таблетками - по выходным медчасть под замком, - умудрился и на собственное мероприятие опоздать. Этого добра у отрядников не огребешься. А контролировал замполит своих сотрудников добросовестно, и на планерке расправа не замедлила - через колено да пополам.
А в письме, которое я получил от отца Бориса Кондратьева, написанном слабыми, шатающимися буквами - следами человеческого горя, - была робкая просьба присмотреть по возможности за сыном, который вырос без матери, в общежитии, в детстве часто болел, а перед армией был так избит, что пришлось удалять селезенку, но об этом он сам никогда не расскажет, и если, конечно, виноват, то... И без них горе, а с ними - вдвое.
«Улица Сервантеса» – художественная реконструкция наполненной удивительными событиями жизни Мигеля де Сервантеса Сааведра, история создания великого романа о Рыцаре Печального Образа, а также разгадка тайны появления фальшивого «Дон Кихота»…Молодой Мигель серьезно ранит соперника во время карточной ссоры, бежит из Мадрида и скрывается от властей, странствуя с бродячей театральной труппой. Позже идет служить в армию и отличается в сражении с турками под Лепанто, получив ранение, навсегда лишившее движения его левую руку.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это история о матери и ее дочке Анжелике. Две потерянные души, два одиночества. Мама в поисках счастья и любви, в бесконечном страхе за свою дочь. Она не замечает, как ломает Анжелику, как сильно маленькая девочка перенимает мамины страхи и вбирает их в себя. Чтобы в дальнейшем повторить мамину судьбу, отчаянно борясь с одиночеством и тревогой.Мама – обычная женщина, та, что пытается одна воспитывать дочь, та, что отчаянно цепляется за мужчин, с которыми сталкивает ее судьба.Анжелика – маленькая девочка, которой так не хватает любви и ласки.
Сборник стихотворений и малой прозы «Вдохновение» – ежемесячное издание, выходящее в 2017 году.«Вдохновение» объединяет прозаиков и поэтов со всей России и стран ближнего зарубежья. Любовная и философская лирика, фэнтези и автобиографические рассказы, поэмы и байки – таков примерный и далеко не полный список жанров, представленных на страницах этих книг.Во второй выпуск вошли произведения 19 авторов, каждый из которых оригинален и по-своему интересен, и всех их объединяет вдохновение.
Какова роль Веры для человека и человечества? Какова роль Памяти? В Российском государстве всегда остро стоял этот вопрос. Не просто так люди выбирают пути добродетели и смирения – ведь что-то нужно положить на чашу весов, по которым будут судить весь род людской. Государство и сильные его всегда должны помнить, что мир держится на плечах обычных людей, и пока жива Память, пока живо Добро – не сломить нас.
Секреты успеха и выживания сегодня такие же, как две с половиной тысячи лет назад.Китай. 482 год до нашей эры. Шел к концу период «Весны и Осени» – время кровавых междоусобиц, заговоров и ожесточенной борьбы за власть. Князь Гоу Жиан провел в плену три года и вернулся домой с жаждой мщения. Вскоре план его изощренной мести начал воплощаться весьма необычным способом…2004 год. Российский бизнесмен Данил Залесный отправляется в Китай для заключения важной сделки. Однако все пошло не так, как планировалось. Переговоры раз за разом срываются, что приводит Данила к смутным догадкам о внутреннем заговоре.