Волки на переломе зимы - [111]

– Лаура, – прошептал он ей в ухо, – кость от кости моей, плоть от плоти моей!

И услышал в ответ произнесенные грубым звериным голосом ласковые и нежные слова:

– Возлюбленный мой Ройбен, куда ты пойдешь, туда и я пойду, и где ты жить будешь, там и я буду жить.

– И я с тобой, – ответил он. И тут же в его памяти всплыли недостающие слова: – И народ твой будет моим народом.

Им поднесли рога с вином, и они взяли рога и выпили, и обменялись рогами, и выпили снова, и вино стекало из их губ на густую шерсть. Как же мало это значило сейчас для них. Кто-то вылил полный рог вина на голову Ройбену, и сразу же он увидел, как такому же возлиянию подверглась и Лаура.

Он снова прижался лицом к ее лицу и почувствовал своим торсом ее жаркие упругие груди, настолько жаркие, что их прикосновение обжигало его даже сквозь два слоя меха.

– А сейчас волосатые будут танцевать! – крикнул Маргон. – Вокруг котла.

Барабаны перешли в танцевальный ритм, и дудки подхватили танцевальный ритм.

И сразу же их подхватило, закачало, расцепило и поволокло вправо – весь круг двинулся направо, стремительно ускоряя движение.

Барабаны задавали ритмический рисунок пляски, и они действительно плясали, разбрасывая руки, вскидывая колени, высоко взлетая в воздух, изгибаясь, крутясь. Сергей подхватил Ройбена и подкинул его так, что тот завертелся волчком, а потом проделал то же самое с Лаурой. Пляшущие то смыкались, то расходились, продолжая стремительный хоровод – вправо, вправо – вокруг котла.

– Вокруг костра! – прогремел гигант Сергей, чей густой бас и в волчьем обличье нельзя было спутать ни с чьим другим, и вырвался из круга, увлекая остальных за собой, и Ройбен с Лаурой со всей возможной быстротой устремились следом.

Весь огромный круг, обнесенный валунной стеной, был в их распоряжении, и они один за другим мчались по нему.

Сама скорость танца подгоняла Ройбена ничуть не меньше, чем барабаны; Лаура не отставала от него, а он не сводил с нее внимательных глаз, они то и дело сталкивались боками и вместе неслись дальше.

Он воспринимал рев, разрывавший воздух, различал завывания Фрэнка, Тибо, Маргона, Феликса, Сергея. Он слышал странные пронзительные дикарские крики женщин-морфенкиндеров. А потом он услышал рядом с собой полнозвучный голос пронесшейся мимо него Лауры – выше и приятнее, чем его собственный, и тоже захлебывавшийся совершенно диким ревом.

Он помчался за нею, но все же потерял ее из виду, так как другие двигались быстрее, чем он.

Никогда в жизни он не бегал так быстро, не делал таких дальних прыжков, не ощущал себя подхваченным в полет самой скоростью – даже в ту давно минувшую ночь, когда он промчался много миль, чтобы спасти Стюарта. Слишком много препятствий лежало тогда на его пути, слишком велик был сдерживавший его страх перед возможными травмами. А сейчас он пребывал в экстазе, будто намазался ведьминским тайным бальзамом, и, как Молодой Браун из рассказа Хоторна, на самом деле летал в ночном небе, освободившись от притяжения Матери Земли, опираясь на ее ветры и прикасаясь к почве настолько мимолетно, что он не успевал ощутить ее под ногами.

Над нетерпеливой, подгоняющей пульсацией музыки взлетел новый всплеск гортанных завываний и грубых криков:

– Модранехт! – А затем: – Йоль!

Ухо обычного человека могло бы и не понять эти слова, вырвавшиеся из луженых глоток морфенкиндеров. Две скакавшие перед Ройбеном фигуры столкнулись между собой и с рыком и ворчанием покатились по земле, игриво толкая друг друга, а затем один сорвался с места и помчался дальше, предоставив второму возможность догонять его.

Кто-то всей тяжестью прыгнул на Ройбена; тот покатился от огня к каменной ограде, сбросил с себя «нападавшего» и, когда тот попытался, словно огромная чудовищная кошка, снова кинуться на него, сам сделал выпад, будто намеревался вцепиться ему в горло. А потом он повернулся и помчался дальше, совершенно не думая о том, с кем именно он сейчас обменялся несколькими шутливыми толчками, не думая вообще ни о чем, а лишь напрягая каждую мышцу, растягивая каждую связку своего могучего тела, мчался во весь опор на четвереньках, настигая переднюю фигуру и обогнув огромный костер уже в пятый или, может быть, шестой раз подряд, наслаждаясь бившим в лицо холодным ветром, как будто он жрал этот ветер, жрал страшные тени, которые отбрасывал достойный Гаргантюа костер, а рокочущие барабаны и дикий визг духовых все подгоняли и подгоняли его.

Густой мускусный запах кабанов хлынул с новой силой. Ройбен громко закричал. В нем уже не оставалось ничего человеческого. Внезапно он увидел впереди тушу громадного самца, который мчался так же быстро и яростно, как и он сам, но, прежде чем успел напасть на него, другой морфенкиндер рухнул на шею кабану, вонзил в холку клыки и помчался на животном, колотя его ногами по спине.

Еще один кабан, и снова Ройбена опередил выскочивший из-за спины другой морфенкиндер. Он же все быстрее и быстрее мчался дальше, ощущая яростно разгоравшийся в животе голод.

И снова он увидел, как кто-то повалил кабана.

Ночь была заполнена визгом испуганных, разъяренных и раненых кабанов и ревом морфенкиндеров.