Волки и вепри - [49]
Снова закашлялся, замахал руками — уйдите, мол, с глаз долой! Хродгар и Торкель покинули спальню, Хаген же неторопливо отошёл от окна, принялся раздувать огонь в жаровне, следя, чтобы шальные искры не разлетались по всей комнате. Затем смешал в котелке зелье из трав, мёда и вина, подогрел и долго отпаивал Арнульфа. Тот хотел было возразить. Хаген сказал:
— Даже не начинай, Седой. Сиди тихо, хоть раз в жизни. Хуже не будет, поверь. Может, ты и не нужен сам себе, но ты по-прежнему нужен нам. Ты нужен мне. Ты доживёшь до первого дня лета, и до второго, и до самой осени. Можешь проклинать меня самыми страшными проклятиями, можешь бить меня своей клюкой по башке, можешь хоть усраться и забрызгать меня дерьмом с ног до головы — но живи. Я всё стерплю. И за всё отвечу.
Арнульф Седой плакал — второй раз на памяти Хагена. Жалкое зрелище, нестерпимое для молодого викинга, но раз сказал — изволь держать ответ. А что было делать! Сам позвал старика в поход, сам заварил пиво — хлебай да не морщись.
Потом Арнульф отвернулся, обильно отхаркался, утёрся рукавом и произнёс твёрдо:
— Пока ты щипал за жопу родственницу ярла, бренчал на арфе да разил вепрей на шхерах, весенние ветра принесли нам вестей и гостей. Завтра будет большой совет. Я хочу, чтобы ты, Хродгар и наш чародей, охочий до падали, были там. Так что ты уж постарайся не вляпаться в очередную кучку. Хотя бы до завтра.
— И в этом я клянусь, — осклабился Хаген. — А то мы тут подуреем от безделья…
Олаф Падающий Молот прибыл не сам, а с человеком из народа эридов. Из народа, с которым собрались воевать люди Арнульфа Седого. Человек тот звался Брендах Чайный Куст и выглядел крепким, хоть и пожилым — не младше сорока, не старше полусотни зим. Чёрная с проседью борода торчала, словно толстый волчий хвост. Его костистое лицо было похоже на морду филина — крючковатый сизый нос, большие немигающие глаза под кустами седых бровей — распахнутые врата во мрак. Одет был в добротный шерстяной плащ с капюшоном, серый, как мышь, без вышивки, да и по узорам на чёрно-сером тартане килта трудно было сказать, кто он да откуда. Но местные кланялись ему в пояс и расступались, и шелестело за спиной: «Brendach drui, drui mor, seunadair glice!»[39]. Было заметно, что резной посох с белым и алым шнурами знаком жителям Гелтаса, и ни у кого не возникло бы мысли протянуть руку к заплечной котомке в поисках лёгкой поживы.
Ну, просто котомка была больно тощая.
Вскоре прибыл и другой гость, и уж ему-то путь уступали весьма прытко, хотя и без особой радости. Сидов здесь не любили, но побаивались. Особенно после известных событий. А что чужак явился из Эльгъяра, Страны Холмов, было ясно последнему дуралею. Если Брендах прибыл на остров, как положено, на кожаном курахе, то этот господин — прямо по воздуху. На колеснице, запряжённой тремя статными конями: белым, как снег, алым, как кровь на снегу, и чёрным, как ворон, пирующий на крови. Серебристый плащ мерцал на его плечах, коралловый венец поддерживал длинные светлые волосы — платина, не серебро. Короткая бородка обрамляла правильное лицо, в жемчужных глазах таился свет — холодный и недобрый. На вид — благородный муж средних лет; а сколько лет у него за плечами — никто не взялся бы судить. Никаких пожитков при нём и вовсе не оказалось, кроме посоха, увенчанного гранёным шаром горного хрусталя. Сойдя с колесницы у замковых врат, гость ударил посохом оземь, и повозка исчезла, как не бывало, вместе с тройкой прекрасных скакунов.
На радость слугам — отвечай потом за каждую волосинку в гриве да в хвосте!
Совет созвали на следующий же день. Кроме самого ярла и его советников, в зале собрались Арнульф с Хродгаром, Хравеном и Хагеном, Бьёлан Тёмный с парой доверенных людей, Орм с Унфертом и Халльдором Холодным Ветром, а также Олаф и двое заморских гостей. Первым делом глава клана Ан-Тайров представил собранию серебристого сида:
— Этот достойный господин, если кто не знает, — Логр'аэн Ледяной Дождь из Золотого Совета, как и досточтимый друид Брендах. Логр'аэн имеет сказать нам несколько слов. Прошу.
Тот коротко кивнул — и заговорил. Его голос, негромкий и спокойный, отдавался гулко звенящим эхом. Сид, казалось, не смотрел ни на кого отдельно, и вместе с тем — на всех разом. Неуютно было чувствовать этот промозглый взор, это жемчужное мерцание, тянущее ко всем щупальца, ткущее паутину. Хаген как-то сразу понял, отчего сида прозвали Ледяным Дождём.
— Владыки Холмов весьма разгневаны вашей осенней выходкой, — говорил Логр'аэн из Золотого Совета, — и в другое время выжгли бы ваши крысиные норы на островах, не дожидаясь первого снега. Но — благодарите свою судьбу — теперь имеются заботы поважнее. Вы даже можете загладить свою вину — и геладцы, и локланнахи.
Замолк, изучая лица собравшихся. Ждал ответа. Дождался.
— Скажи, кого убить, — насмешливо бросил Арнульф. Поймал неодобрительный взгляд ярла, пожал плечами. Мол, неудачно пошутил — с кем не бывает?
— Как нам стало известно, — вёл дальше Логр'аэн тем же ровным голосом, — Его Высочество Вильгельм IV Длинный фон Хетельберг, герцог Хокеланда, вознамерился захватить Северную пятину Эйридхе, землю Туатх-на-Дор, и всё, что подвернётся под руку — а руки у него не самые короткие. Он стягивает ко границам войска. Мы, Народ Холмов, не намерены бросать в роковой час наших извечных краткоживущих друзей-эридов, пусть и не всегда между нами была дружба. Ныне не то время, чтобы копаться в старых счётах. И нам в холмах, и вам на островах придётся не столь весело, когда на севере Эйридхе станут хозяйничать алмарцы, а на юге — ревнители веры Креста из Речной Долины. И тебе, Сомерлед Ан-Тайр, прозванный Старым, я бы советовал готовиться к войне. Можешь быть вполне уверен: правитель Туатх-на-Дор, Эохайд Многие Стада, сын Кормака из клана О'Ниалов, не останется в долгу. Золотой Совет в моём лице за этим проследит.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Хаген Альварсон. Скрипач и фоссегримРодовая сага, народная норвежская сказка, хвэнтези. Что-то в этом духе. Разумеется, перевод с украинского. Особая благодарность Михайлову С. — сам знает за что:))
В Северных Землях случилось небывалое: сын короля карликов-двергов при помощи колдовства соблазнил дочь конунга Западных Заливов! Когда от их связи родился ребёнок, его вынесли на скалы умирать, но родичи со стороны отца подобрали его и воспитали при дворе подгорного короля. Когда ему сравнялось четырнадцать, он ушёл из дому, чтобы испытать себя на дороге чайки, стать настоящим викингом и скальдом и вырастить свою судьбу. На родине соплеменников своей матери, в суровой Стране Заливов, он обрёл друзей и врагов, познал и унижение, и славу, попал под покровительство легендарного вождя викингов Арнульфа Седого и под его руководством сделал первые шаги на китовой тропе, как на Севере называют Море.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.