Волки и вепри - [47]
— И сам ты селёдка, — пожал плечами тот.
Поединок Рагнвальда с Хагеном длился долго — достаточно, чтобы съесть миску каши. Для бойцов без доспехов и щитов — непристойно долго. Хродгар и Кьярваль управились куда быстрее — иной и кружки пива не опрокинет за это время. «Долго запрягали — быстро ехали», — вспомнит позже Фрости присловье народа сааров.
Геладец держал в левой руке меч, а в правой — копьё, излюбленное оружие своего народа. То было странное оружие. Три острия увенчали наконечник: одно, срединное, закручивалось рогом нарвала, второе, плоское и острое, как нож, тянулось вдоль него, третье отгибалось в сторону наподобие клевца, да ещё и крюк изгибался орлиным когтем. Чудовищное копьё казалось тяжёлым, но Кьярваль держал его одной рукой, и не казалось, что ему это трудно. И все помнили, как он орудовал рогатой рыбой крови во многих битвах.
Хродгар же, ко всеобщему удивлению, взял не свою любимую «ведьму», а тяжёлый скошенный нож-скольм и больше ничего. Разделся до тонкой нательной сорочки, застыл гранитной глыбой, глядя сквозь противника — неподвижно, отрешённо, не мигая. Словно лицо его вырезали из камня, словно под веки залили свинец, и солнце не резало глаз.
Кьярваль нахмурился, подтянул широкие клетчатые штанины выше колен.
— Начали! — одновременно воскликнули Торкель и Энгель.
Бойцы не шелохнулись. Стояли, пытаясь разгадать замыслы друг друга. Вернее, геладец пытался — Хродгар же, казалось, даже не видит соперника. Конечно, это было не так: Убийца Полутролля видел руки врага, видел оружие в этих руках и видел его ногу. Только одну.
Прочее не имело значения.
Того, что произошло потом, никто толком не разглядел. Напряглись мышцы на полусогнутой ноге Кьярваля, дрогнуло веко Хродгара, рогатое копьё, вращаясь веретеном смерти, ударило в плоть. Не нашло добычи: обманчиво-тяжёлая глыба взметнулась вихрем, скольм скользнул вниз, обрушился с разворота, врубаясь в кость, Кьярваль не успел почуять боли, сам превращаясь в чёрно-багровый тартановый ураган, касаясь груди соперника самым концом меча. Два волчка крутнулись и замерли. Хродгар — на ногах, морщась от неглубокого, но болезненного пореза, Кьярваль — на спине: подрубленная кость над коленом хрустнула, отломилась сухой веткой. Весёлым родником брызнула кровь, Хёкульброк захлебнулся криком. Тур же подскочил, выбил пинком копьё из руки противника, подбросил носком сапога, перехватил в воздухе — и вогнал в грудь геладцу его собственное оружие, прерывая вопль.
Отомкнулись каменные губы победителя. Выпуская в небо, будто птицу, одно лишь слово.
Обычное женское имя.
— Турид, — сказал Хродгар едва слышно.
Позже Торкель усмехнулся — мол, скверную службу сослужили Кьярвалю его знаменитые штанишки! — а Хаген заметил:
— Долго же ты ждал, сын Хрейдмара, чтобы припомнить ему свою Турид!
— Не слишком долго, — пожмёт могучими плечами тот, — без малого девять зим.
Но то будет позже, а пока соратники молча волокли тела павших к лодке. Чтобы доправить их на Гелтас и похоронить, как подобает.
В огне.
Люди из сотни Хродгара встречали побратимов как героев, а бойцы Орма и Бьёлана либо пожимали плечами, либо угрюмо молчали, глядя исподлобья. Первые не обрадовались гибели соратника, вторые же безмолвно осуждали северян на убийство Кьярваля — всё же он был их земляком. Посему хоронить павших было решено в тот же вечер, устроить тризну и залить нарождающийся пожар розни крепким элем. Кроме того, все знали, что это Рагнвальд бросил вызов, а Хёкульброк его поддержал и поплатился за свою опрометчивость. Свидетельские показания Энгеля никто не ставил под сомнения: тот слыл меж людей мужем правдивым.
— ВИ-СУ! ВИ-СУ!! ВИ-СУ!!! — требовали побратимы от Хагена. Тот поначалу отнекивался да отшучивался, но братья не отставали, взыскуя мёда поэзии. Тогда Хаген сказал вису:
Все опешили — как это, мол, страху нагнал? Ты ли, Хаген Лемминг, дрожащий ублюдок? Что же, выходит, тебе просто повезло? И с чего твоему сердцу печалиться? Радоваться надо!
— Думается мне, — прищурился Фрости, — ты так сказал, чтобы слава убийцы Жестокого не слишком давила тебе на плечи? Чтобы не посыпались вызовы от других героев?
— Нас маловато, чтобы мы позволяли себе роскошь гибнуть в поединках, — кивнул Хаген. — У нас впереди большое и трудное дело, не стоит о нём забывать. А уж после — я всегда готов!
Потом Хаген отчитался перед Олафом Безродным:
— Это очень хороший меч, как я и думал. Он в меру тяжёл и в меру остёр, ладно сидит в руке и к тому же очень красив…
— Оставь себе, — разрешил мастер.
— Да мне и заплатить-то нечем… — опешил Хаген.
— После похода сочтёмся, — отмахнулся Олаф, — коли живы будем. Десять гульденов — пристойная цена за справедливость?
— Десять гульденов — это как раз сто марок! — расхохотался Хаген.
Хродгар же без промедления разыскал Орма Белого и сказал:
— Жаль, что так вышло с твоим побратимом и другим твоим бойцом. Несомненно, нам бы ещё пригодились их мечи. Коли ты надумаешь искать мести, я…
Орм улыбнулся, как всегда медоточиво, положил руку на плечо собеседника:
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Хаген Альварсон. Скрипач и фоссегримРодовая сага, народная норвежская сказка, хвэнтези. Что-то в этом духе. Разумеется, перевод с украинского. Особая благодарность Михайлову С. — сам знает за что:))
В Северных Землях случилось небывалое: сын короля карликов-двергов при помощи колдовства соблазнил дочь конунга Западных Заливов! Когда от их связи родился ребёнок, его вынесли на скалы умирать, но родичи со стороны отца подобрали его и воспитали при дворе подгорного короля. Когда ему сравнялось четырнадцать, он ушёл из дому, чтобы испытать себя на дороге чайки, стать настоящим викингом и скальдом и вырастить свою судьбу. На родине соплеменников своей матери, в суровой Стране Заливов, он обрёл друзей и врагов, познал и унижение, и славу, попал под покровительство легендарного вождя викингов Арнульфа Седого и под его руководством сделал первые шаги на китовой тропе, как на Севере называют Море.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.