Волк за волком - [45]

Тсуда Катсуо: не так уж и прост, как казалось ранее.

Но у Яэль были другие заботы, биографии других людей у груди. Поэтому она выкинула Катсуо из головы и вошла в уборную. Она присела на крышку унитаза и открыла конверт с бумагами. Всего там было шестьдесят четыре страницы. Сверху лежала небольшая записка от Генрики:

Волчица, это вся информация, которую мы смогли собрать. Надеюсь, она тебе пригодится. — Г.

Вот, с чем ей придется столкнуться.

Сверху лежали дюжины страниц о Феликсе Буркхарде Вулфе. Яэль просматривала их одну за другой. Факт за фактом.

Школьные записи. (Он учился гораздо лучше Адель.) Заметки врача. (Страдает от акрофобии. Дважды попадал в больницу со сломанным носом. В остальном он являл собой одного из лучших представителей арийской расы.) Журнал из Гитлерюгенда. Список всех машин и мотоциклов, которые он чинил в отцовской мастерской. По оценкам и разнице в датах Яэль поняла, что он бросил школу два года назад, чтобы заняться бизнесом. Его освободили от регулярных собраний Гитлерюгенда, чтобы тот как правило исполнял свои обязанности. Никакой социальной жизни. (Поэтому Адель удалось так долго изображать брата. Никто бы не вопрошал о Феликсе Вулфе.)

Фактов здесь было достаточно, чтобы поддержать разговор с братом Адель в будущем. Уже что-то. Но информации, больше всего нужной Яэль, здесь не было. Работа в сопротивлении: неизвестно.

Яэль отложила эти бумаги в сторону и перешла к другой папке: Лука Лоу&Адель Вулф. Здесь страниц было гораздо меньше.

До девятого тура Аксис не замечены во взаимоотношениях. Они ехали в непосредственной близости друг от друга от Рима до самой Осаки, а последнюю часть гонки Адель завершила одна. Лука опоздал на два часа, но в многочисленных интервью ни разу не упомянул, почему. После гонки в связи не замечены.

Все, что произошло — началось в Риме.

То, как ты поступила — закончилось в Осаке.

Но что было между?

Яэль кинула бумаги на пол. Столько чернил, и ничего. Она провела пальцами по шелковистым волосам Адель и уставилась на файлы.

Слишком много пробелов. Лука и Феликс. Ни один из них не был похож на тех людей в анкетах, которые она читала до гонки. Смотрела в архивах интервью. Не этого она ожидала от арийской молодежи, взращенной на свастике. Лицом к лицу все было совсем по-другому. Намного сложнее.

Оба были чем-то большим.

На груди у Яэль было тяжело, но тяжесть эта никак не связана с болью или страхом. Ее готовили к ледяным штормам и голоду. Пыткам и долгим дням пустынной жажды. Учили стирать всякие эмоции с лица. Смотреть в глаза Фюреру, просовывая нож ему между ребер.

Она думала, что готова к миссии. Готова ко всему. Но не к этому. Не к отношениям.

Здесь она не могла притворяться.

ГЛАВА 18

19 МАРТА, 1956

ИЗ КАИРА В БАГДАД

Впереди было еще больше пустыни.

Погода была такой же невыносимой, как и во время третьей части тура. И хотя Яэль все еще была на первом месте, из-за ям и песка она двигалась невообразимо медленно. Больше было похоже не на гонку, а на соревнование по ползанию. Окрестности не помогали: Яэль никогда не приходилось бывать в таком пустынном месте. Бесконечные горизонты и великое ничего. Лишь тишина и внутренняя темнота — шум, что она несла внутри себя. Всегда.

Так она помнила, что не одна.

Когда на улице стемнело, Яэль разбила лагерь. Вскоре она кое-что услышала: шаги за стенами ее палатки были мягкими. Как будто по песку прошелся небольшой шепот ветра. Яэль привстала, когда услышала их — сердце заколотилось, рука потянулась к пистолету.

Шум прекратился.

Она схватила электрический фонарь и выскользнула из палатки. Пара глаз сверкнули в ее сторону: жуткие голубовато-зеленые звезды. Яэль подняла пистолет, уронила фонарь. Глаза рванули в сторону. В свете, исходившем от фонаря, можно было различить взметнувшиеся песчинки. Показался мех. Это всего лишь лиса. Наверно, пришла на запах еды.

Яэль поставила П38 на предохранитель, засунула оружие за пояс и наклонилась, чтобы поднять фонарь. В этот момент она увидела их: человеческие следы по всему песку. Расстояние между ними было большое, что указывало на широкие шаги — значит, следы не от нее.

Каждое из пяти чувств Яэль напряглось до предела, в то время как она осматривала лагерь. Запах холодного песка, палатка под искусственным освещением, тени, отбрасываемые предметами… сливались с одинокой ночью. Никаких звуков.

Ничего.

Яэль была единственной живой душой в округе. Но это ее не успокоило. Ни один из участников не потратит сил и времени на дорогу до ее лагеря, чтобы оставить лишь следы.

Что-то было не так.

Она повернулась к своему мотоциклу. Зюндапп стоял на том же месте, где она его припарковала, с теми же потертостями и вмятинами, что и раньше. Шины были целыми. (Значит, ее ночным гостем был не Такео.) Топливопровод цел. Двигатель работает так же, как и раньше.

Но эти следы, не-её-следы, они все еще были здесь. Шли вокруг заднего колеса Зюндаппа и… бочек с водой.

Яэль подошла к ним с огромной тревогой на сердце. Все четыре стояли на том же месте, где она их оставила, но немного криво. Одна из крышек была прикручена слишком слабо. Яэль открыла эту бочку и понюхала содержимое. Она все поняла.