Волк за волком - [44]

Заперта в штаб-квартире под пивным баром. Возможно, толстеет от шоколадных круассанов Генрики и кружек какао. Планирует бесполезный побег. Сердце Яэль ушло в пятки от таких познаний.

— О чем ты говоришь? — огорошила она в ответ, как, ей казалось, ответила бы Адель: криком на крик. — Я здесь, тупица!

— Флиртуешь с Лукой. Пользуешься духами. То, как ты поступила со мной в пустыне… это не ты, Эд.

Флирт? Духи? Феликс говорил не о рынке и даже не о своей настоящей сестре. Он говорил о ее личных, только ему известных чертах характера.

— Я не флиртовала с победителем Лоу, — она поежилась от мысли.

— Хорошо. Скажу так: ты с ним дружелюбна, — здоровый глаз Феликса прищурился. — Ты должна была танцевать от радости, когда я сломал нос этому ублюдку в Праге. Но ты остановила меня. Почему?

Потому что я думала, что Адель именно так и поступила бы. Видимо, нет.

Вместо этого Яэль сказала:

— Я… я не хотела, чтобы ты поранился.

— да что ты? А мне показалось, что мое здоровье у тебя явно не в приоритете, — фыркнул Феликс. — Я не тупица, Эд. Чего-то не хватает. Ты чего-то не договариваешь.

Феликс оглянулся через плечо на табельщика, который снова уснул на стуле. Он перешел на шепот:

— Что происходит?

Нет, Феликс Вулф был далеко не тупицей. Он был близко. Слишком близко к правде. К ее правде. Чего-то не хватает.

Яэль должна была избавиться от него.

Поэтому она посмотрела Феликсу прямо в глаза сквозь ужасные ушибы. Она не дрогнула, произнося эти слова:

— Хочешь узнать, что происходит? Я пытаюсь выиграть. А ты мне мешаешь.

— Я пытаюсь тебя защитить!

— Мне не нужна твоя помощь. Езжай домой, Феликс. Обратно к маме и папе. Пока не закончил так же, как Мартин.

Упоминание имени покойника в качестве средства самозащиты было низким поступком, но это сработало. Разговор был окончен.

Феликс хрустнул всеми пальцами. Он повернулся и со всей силы ударил кулаком в поверхность карточного стола. Миска с финиками и инжирами перевернулась, а содержимое оказалось на полу. Их приторная сладость повисла в воздухе, в то время как Яэль ушла прочь.

ГЛАВА 17 (СЕЙЧАС)

18 МАРТА, 1956

КПП, КАИР

Тем вечером Яэль нашла под подушкой небольшой подарок: маленького бумажного журавля, сделанного из арабской газеты. Девушка села на край кровати, восхищаясь ручной работой. Птица была такого же размера, как и самая маленькая матрешка. Кто бы ее ни создал, он затратил много времени и сил.

Яэль засунула оригами в куртку, примостив журавля рядом со звездой (которая немного помялась после дороги). Движение приблизило руку девушки к ее носу. Яэль замерла. Сердце сжалось, в животе начал нарастать страх.

Пользуешься духами. Это обвинение казалось бессмысленным, когда Яэль впервые услышала его от брата Адель. Но сейчас… сейчас она поняла.

Ее куртка пахла цветами, пропиталась запахом дыма из кафе. И Феликс это заметил.

Грудь Яэль сжалась от огромного страха. Он накатил с такой силой, что заполонил даже темные пустые ямы ее души. Легкие замерли.

Не хватает воздуха.

Воспоминания об аварии вернулись. Не хватает воздуха. Гравий под кожей. Феликс, обрабатывающий рану, рассказывающий о тайнах, о которых не должен был знать. Брат Адель был здесь, чтобы защитить сестру, а не сдать ее. Он не пойдет к управлению, пока не узнает правду: кто она. И кем она не является.

Бумаги смогут послужить защитой ее тайны. Их нужно было выучить наизусть и уничтожить до следующей встречи с братом Адель. Поэтому Яэль удалилась в уборную.

Когда она достигла комнаты, дверь была заперта. Изнутри слышались странные звуки, как будто кто-то захлебывается. Неровное дыхание, резкий вдох носом. Сердце Яэль сжалось от услышанного, ведь она прекрасно понимала, что происходит.

Кто-то за дверью рыдал. Кто-то, кто долгое время очень сильно старался сдержать слезы.

Яэль уже почти решила прокрасться обратно. Но эта уборная была единственным местом во всем лагере, где она могла получить гарантированную безопасность и уединение. По-другому она не смогла бы прочитать файлы.

Она постучала в дверь.

Звуки рыдания прекратились. Сменились шаркающими ногами и водой в кране. Прежде чем дверь открылась, прошло около минуты.

Яэль представляла себе много разных лиц, покрасневших и опухших от слез. Риоко, например. Или одного из молодых первогодок: Рольфа или Таро. На секунду она даже представила себе Феликса, склонившегося над раковиной.

Никогда и ни за что она бы не вообразила, что звуки исходили от Тсуды Катсуо.

При виде Яэль парень остановился, девушка заметила под его ресницами небольшую розовую припухлость. Остальное его лицо было мокрым, но не от слез, а от воды. Он тщательно умылся перед выходом.

Почему Катсуо, из всех возможных участников, рыдал в уборной? Он был охотником, победителем…

Победителем, на плечи которого легли надежды всей империи. Вера людей. Необходимость победить. Тяжело было смириться с этим, даже не учитывая предстоящий путч. Этого достаточно, чтобы заставить любого замяться.

Но сейчас в виде Катсуо не было ничего неуверенного. Его глаза, хоть и припухшие, все еще метали такие же молнии, как и во дворе лагеря. Он промчался мимо Яэль и исчез за поворотом.