Волк за волком - [40]
Аарон-Клаус прошел мимо нее и положил пакеты с конвертами на стол.
— Вот посылка, за которой вы посылали, генерал Рейниджер.
— Посылка? — женщины прошипела и посмотрела на офицера социалистической партии. — Ты послал Клауса за письмами?
— Он сам напросился, Генрика, — Рейниджер немного сжался от ее слов. Небольшое не-Национал-Социалистическое движение, которое заставило Яэль дышать легче. — Все мои посыльные были заняты.
— Ему шестнадцать, и он не до конца обучен! — взорвалась женщина. — Что случилось бы, останови его кто-нибудь?
— Я хотел помочь, — встрял Аарон-Клаус. — Ненавижу тут сидеть, читать книги и заниматься математикой. Хочу быть там, наверху. Помогать и что-то делать!
— Так и будет, — Генрика расправила плечи. — Когда тебе исполнится восемнадцать. После того, как ты проведешь несколько месяцев на ферме Влада, чтобы научиться держать и защищать себя.
Национал Социалист — Рейниджер — смотрел на Яэль своими по-настоящему голубыми глазами.
— А это кто?
Аарон-Клаус обрадовался смене темы. Он помахал рукой Яэль, подзывая ее к себе.
— Я нашел ее на набережной Шпрее. На ней метка.
— Метка? Но… — голос Генрики оборвался. Она посмотрела на девочку: медово-золотистые локоны, зубы, немного большеватые для еще маленького рта. Арийская девочка прямо для рекламы высшей расы. (Яэль на самом деле украла это лицо с плаката Гитлерюгенда.)
— Покажешь им? — спросил Аарон-Клаус.
Это было против всего внутри нее. Яэль даже себе их не показывала. Когда она переодевалась, она никогда не смотрела влево. Было всего несколько случаев, когда она пыталась избавиться от них. Бесполезно.
Аарон-Клаус снова закатил свой рукав, чтобы девочка почувствовала себя уверенней. Яэль постаралась сделать то же самое, но у нее не получалось так легко, как у него. Она повернула голову в сторону, показывая предплечье мужчине с жениной за столом. Они смотрели молча. Когда она опустила рукав, они не попросили ее показать татуировку снова. Они не спросили, почему у нее светлые волосы или как она сбежала.
Рейниджер только спросил, как ее зовут. Она сказала.
Потом Генрика накормила ее.
Жизнь под пивным баром была восхитительной: кормили три раза в день, спала она на мягкой постели, ни с кем ее не деля, мыться можно было каждый день теплой водой, а туалет хорошо смывался.
Яэль больше не закатывала рукавов. Не меняла лица. Монстр внутри нее свернулся калачиком и надолго заснул.
Она начала учиться. Когда Генрика не была занята делами, она учила девочку читать. Школа была за карточным столом в середине кабинета Генрики. Это маленькое пространство было забито тетрадями, кокосом и смехом. Аарон-Клаус все время был склонен над чем-то под названием калькулятор и ел больше половины шоколадных булочек, которые Генрика иногда пекла. Радио в углу все время говорило, все время было включено.
Яэль научилась читать по-немецки всего за четыре месяца. Она начала выбирать книги из библиотеки Генрики и учить все, что было внутри. Оттуда мир принадлежал ей.
Но не совсем.
Мир принадлежал Третьему Рейху.
Это было тяжело не заметить, учитывая огромную карту, занимающую всю восточную стену кабинета. Она так отличалась от карт в старых атласах, на которые Яэль иногда натыкалась. На тех, старых, картах страны были выделены отдельно: Великобритания, Италия, Франция, Египет, Ирак. Оранжевый, фиолетовый, зеленый, желтый… и еще дюжины и дюжины различных цветов с королевствами и республиками.
Теперь везде был только красный цвет. Территории Третьего Рейха, управляемые Рейхскомиссарами, которые верой и правдой служили только Германии. А сама столица на карте выглядела очень маленькой. Яэль всегда удивляло, как этот малюсенький, темный кусок земли мог управлять такими огромными континетами.
— Столько земель, столько людей отправляют в лагеря… Почему никто не сопротивляется, никто не борется? — спросила она однажды у Аарона-Клауса. Молодой человек склонился над столом напротив нее, подтачивая графитовый карандаш.
— Гитлер и его прихвостни — властители мира. У них оружие. У них сила. Если хоть одно государство попытается добиться независимости, Рейх его уничтожит. Все боятся. Никто не хочет умирать.
— А что, если кто-то убьет фюрера? — спросила Яэль. — Как думаешь, это могло бы что-то изменить? Заставить людей бояться меньше?
Аарон-Клаус заложил карандаш за ухо, где начинали виднеться корни его настощего темного цвета волос. (Яэль часто думала, как бы он выглядел без еженедельного высветления волос. Определенно, он очень красив. Эти мысли всегда соровождались небольшим румянцем на щеках девушки.)
— Многие пытались. Валькирия… — дверь в комнату открылась, и его голос затих. Генрика, казалось, занимала весь дверной проем.
— Ты закончил с анкетой, Клаус? — спросила она.
— Почти, — соврал он. Яэль знала, что большую часть времени он рисовал разные рожицы на краях бумаги и поедал пирожки.
— Рейниджер заходил сегодня утром, — Генрика глубоко вздохнула. — Тебя решили отправить на ферму Влада.
Ферма Влада. Яэль жила у Генрики всего год, но это имя была своего рода легендой. Таинственное место далеко в Альпах, куда тебя отправляли, чтобы научить бороться.
