Волгари в боях за Сталинград - [35]
Бригадир кипятится:
— А ты попробуй побыстрее, когда «мессера» голову поднять не дают!
— В следующий раз попробую, — соглашается Семенов. На том и помирились. Осадчий молча выкладывает на стол гостинцы танкистов — полмешка консервов и добрый десяток пачек украинского «цукора». Настроение заметно повышается.
>Манаф Махмутович Шарипов, начальник судоподъемного цеха Сталинградского судоремонтного завода. Награжден медалью «За боевые заслуги».
В нашем затоне собрались уже тысячи сталинградцев, перевезенные на левый берег речниками после варварской бомбардировки города.
Ночью на завод приехал Везломцев, заместитель начальника пароходства. Богатырского сложения, потомственный волгарь, он заметно волнуется. И в далекие дни национализации флота, и в суровый год кронштадтского мятежа, когда в числе пяти тысяч коммунистов он ушел для укрепления Балтфлота, его никогда не покидали думы о родной Волге. И вот в один день на ее берегу все взрыто, взорвано, изуродовано. Он старался быть спокойным. Приглушенно гудит его басок.
— Сейчас начнем массовую переправу людей. Народ забился в подвалы, не знает, как перебраться за Волгу. Мне и Сергею Андреевичу Кучкину нарком поручил наладить переправу; вам — усилить ремонт, переоборудовать некоторые суда в канонерские. И еще задание: к утру приготовить блиндаж для командного пункта пароходства. Связисты придут устанавливать рацию.
За сутки штаб пароходства установил нити управления флотом: суда вызывались по радио, к ним посылались баркасы. Выяснив состояние судна, штаб немедленно давал заводу задание на ремонт. Но среди других поручений было самое срочное: одеть в броню жилые каюты парохода «Чапаев». Он превращался в канонерскую лодку.
Рулевая рубка уже обложена толстыми броневыми листами, осталось разделать смотровые щели. Котельный мастер Алексей Фирсов руководит работами, его главный подручный — газорезчик Николай Писков. Дело идет к концу, и Фирсов с удовлетворением принял приглашение командира канонерки пообедать вместе с краснофлотцами.
— Ешь, запомни нашу «чапаевку», — не без гордости угощают его матросы.
«Чапаевка» — гречневая каша, по-особому приготовленная корабельным коком.
И вдруг страшный грохот где-то совсем рядом потряс корабль.
— К орудиям!
Командир корабля выскочил на мостик, за ним кинулись по своим местам и краснофлотцы. Заговорили отрывистыми хлопками корабельные зенитки.
Фирсов бросился на берег. «В котел, его бомба не возьмет», — решил он и проворно забрался в топку старого котла, лежавшего на берегу с незапамятных времен.
— Куда полез? Оглушит! — крикнул кто-то.
Фирсов нехотя вылез из котла, но второй взрыв опять прижал его к земле. Следующий взрыв раздался уже где-то далеко за заводом.
Фирсов медленно поднялся, очищаясь от грязи и мусора, оглянулся: кормовой каюты «Чапаева» как не было. И вдруг мысль: «Пискова убило!» Фирсов кошкой взобрался на мостик. Увидел газорезчика и сразу же накричал на Пискова:
— Ты что тут сидишь? Хочешь, чтоб убило? Резать же давно кончил!
Писков сидел, прижавшись спиною к броне рубки. В руке он крепко зажал рукоятку от газового резака, но ни головки резака, ни шлангов не было: должно быть осколками оторвало шланги и половину инструмента. Чудом уцелел сам Писков.
Фирсов помог Пискову подняться. Он продолжал ворчать, но вместе с неостывшей еще тревогой слышалась радость: «Жив, жив дружище!»
По мосткам на берег понесли первых раненых.
Михаил Иванович Рожков, главный диспетчер завода, уже давал задания цехам: «Чапаева» отремонтировать немедленно — на рассвете он должен выйти на боевое задание.
…Стриженная ежиком седеющая голова главного диспетчера склонилась над графиком. Крепко держит Рожков в своих руках все нити междуцеховой увязки. И если где-нибудь назревает прорыв, то ищите в свитках Михаила Ивановича восклицательные знаки, красные и синие, тощие и жирные, и чем они толще, тем, значит, сильнее гнев главного диспетчера — «взбучка» отстающему обеспечена. Чем ершистей бывал Рожков спозаранку, тем спокойнее проходила заводская планерка. Очищенные главным диспетчером от мелочей, даже крупные вопросы решались на планерках оперативно, без лишних опорой начальников цехов-смежников. Так каждый стоял на боевом посту, выполняя задания фронта.
Поздно вечером мы получили распоряжение наркома эвакуировать завод.
— Оставьте группу опытных рабочих для оперативного ремонта судов на переправах, а остальных незачем под огнем держать, — приказал он.
Не скрою, далеко не все одобрили приказ.
— Вот вам и Волго-Балт, — уныло протянул Георгий Семенов, услышав об эвакуации завода.
С Волго-Балтом было связано большое будущее завода. Наш завод должен был стать крупной базой судостроения для Волго-Балтийского водного пути. К началу войны мы успели построить корпусный цех, были заказаны компрессоры, сварочные машины.
— Спорили, ругались, какие компрессоры лучше заказать, — угрюмо ворчал Ройтер, — а теперь все псу под хвост.
Но ненависть к лютому врагу требовала активных действий.
— Нельзя работать на земле — зароемся на время в землю, — решили мы на партийном собрании.
