Волчья мельница - [62]
Уточнение было нелишним: выше по реке имелось еще две мельницы, размером поскромнее и не такие знаменитые. Название поместья семьи Жиро тоже было у всех на слуху.
— Гулять в одиночку ночью небезопасно, мадемуазель! — сказал тот из жандармов, что был постарше, опуская саблю. — И это у вас кто? На собаку не похож. Неужели волк?
И он поднял фонарь повыше. Только теперь Клер заметила, что белое пятно на морде у Соважона скрылось под слоем засохшей грязи. А своими крепкими лапами, мощной шеей, золотыми глазами и страшными клыками он очень походил на зверя, которого ненавидят все крестьяне мира.
— Это помесь, мсье бригадир! — отвечала Клер. — И не моя вина, что он похож на волка. Угомонись, Соважон! Лежать!
Спеша уверить жандармов в его безобидности, Клер шлепнула пса по заду. Тот с виноватым видом распластался на земле. Жандарм помоложе ухмылялся во весь рот — такой чудесный вид ему открывался! Он любовался изгибом талии Клер и ее попкой. Сообразив, что к чему, она покраснела, а потом и разозлилась.
— Господа, позволите вы мне наконец одеться? Не знаю, что привело вас на земли моего отца, но поймите, я в крайне затруднительном положении! Не приведи Господь, мой жених узнает…
Жандармы, по приказу шефа полиции совершавшие обход, не сразу, но все-таки уразумели, что им лучше уйти.
— Наши извинения, мадемуазель! И все же осторожность не помешает: в окрестностях Ангулема разгуливает беглый каторжник. Возвращайтесь-ка вы домой!
Клер кивнула, знаком прося их удалиться. Жан, лежащий в ручье ни живой ни мертвый, уже начал замерзать. Он ничего не видел, но все слышал. Слова Клер громыхали у него в сознании сильнее, чем гроза. Дважды она упомянула жениха, Фредерика. Он чувствовал себя покинутым, преданным, пропащим. А на что, собственно, такой, как он, мог рассчитывать? Что Клер выберет его, когда ее зовет замуж этот Жиро, наверняка молодой и богатый? Ему хотелось плакать от злости.
— Жан! — едва слышно позвала Клер. — Они ушли.
Одной щекой в воде, он не ответил. Пыл юности, бросивший их в объятия друг друга, желание, слова любви… Оказалось, все это — пустое.
— Проваливай! — вполголоса крикнул он. — Проваливай и никогда больше не приходи!
Клер оделась. Если Жан передумал, не оставаться же ей раздетой!
— Никуда я не пойду, — прошептала она. — Что на тебя нашло? Я отвлекла жандармов, а ты на меня же злишься?
Мокрый, он подскочил к ней. Гроза ушла, и небо понемногу прояснилось. Молодой месяц давал достаточно света, чтобы Клер заметила, что у Жана немного отросли волосы. Таким он показался ей еще красивее.
— Что таращишься? — буркнул он. — Закрой рот, а то комары налетят!
— Не будь таким грубым, — попросила Клер.
— Беги к жениху, он утешит!
И тут Клер поняла. Она перестала застегивать пуговички на платье, и Жан уже не мог отвести глаз от чудесной, соблазнительно округлой девичьей груди.
— У меня не было выбора, — тихо проговорила она. — Я должна была так сказать, чтобы они оставили меня в покое.
Чтобы ушли… Я страшно боялась, что тебя схватят.
Клер не знала, как объяснить. Ей казалось, что все слишком запутано. Бросившись ему на шею, она зашептала:
— Жан, я тебе все расскажу, но в другой раз! У нас так мало времени! Ты ведь все равно уедешь в Америку, на край света, а мне придется остаться тут, с семьей, на всю жизнь, понимаешь? Моя жизнь — здесь, в долине, в доме, где я родилась. Так какая разница, помолвлена я или нет? Я люблю только тебя. И хочу, чтобы ты был у меня первым!
Она кричала. Она плакала, не отдавая себе в этом отчета. Жан обнял ее крепко-крепко. Он мало смыслил в женщинах, но в Клер чувствовалась безмерная доброта, абсолютная искренность. Прижимаясь к нему, она твердила его имя как молитву, поглаживая ему спину своими теплыми миниатюрными пальчиками.
— Жан, Жан, Жан…
Он понял, что этот тихий, дрожащий от горя голос, зовущий его по имени, ему не забыть никогда. Целуя ее в лоб и в волосы и воспламеняясь вновь, он сказал:
— Идем! Сегодня мне плевать на других. Ты — моя, только моя!
Рука об руку, они поднялись к Пещере фей. Полная тишина повисла над скалами и скошенными лугами, чей аромат так хорошо ощущается ночью. Жан отодвинул занавесь из плюща, пропуская девушку вперед. Взял у нее фонарь.
— Не нужно! Обойдемся без света! — сказал он, смеясь.
Расстегнул на ней платье, и оно медленно скользнуло на землю. У Клер вырвался счастливый вздох.
— Земля твердая, — пробормотал Жан. — Если б я мог уложить тебя на мягкую кровать!
— Мы в раю, — отвечала девушка. — Сюда никто не придет!
Она улеглась поверх мокрого платья, не замечая больно впившихся в спину камешков.
— Только не делай мне больно! — попросила тихо.
— Не бойся, я слишком тебя люблю! Я осторожно!
Он накрыл ее губы своими губами, тихонько их раздвинул. Это был бесконечный поцелуй. Клер тянулась к нему, трепеща и упиваясь этим ураганом ощущений. Тело ее пылало, жаждало насыщения. Дерзкая, обезумевшая от страсти, в решающий момент она открылась ему навстречу. Жан вошел в нее мягко, чуть не плача от радости. И вдруг резко отодвинулся — так из огня выдергивают руку.
— Что с тобой? — пробормотала Клер.
— Не хочу, чтобы ты забеременела. Одна девчонка в городе меня этому научила.
Гийом, Катрин и их дочь Элизабет мечтали начать новую жизнь. Оставив родную Францию, они отправились в Нью-Йорк. Но мечты о свободе превратились в кошмар. Малышка Элизабет осталась одна в самом сердце огромного американского города, который отнял у нее родных. Волей случая девочка попадает в богатую семью Вулворт. Там она растет как настоящая принцесса, ей дают новое имя - Лисбет и отнимают память о настоящих родителях. Однако на шестнадцатый день рождения Лисбет узнает ужасную правду о своем удочерении. Неумолимая судьба вновь лишает ее крова.
1899 г. Элизабет Дюкен вместе с женихом Ричардом отправляется в Нью-Йорк. Девушка пытается забыть о том, что сотворил с ней собственный дед, властный Гуго Ларош. Элизабет хочет вернуться к чете Вулвортов — своим приемным родителям и единственным людям, которые любили девушку, как родную дочь. Но во время путешествия через Атлантику страшный шторм забирает жизнь Ричарда. Вновь оставшись одна, убитая горем Элизабет ищет покоя и защиты в доме приемных родителей. Сердце девушки рвется от терзаний. Ведь, пытаясь сбросить путы прошлого, она оборвала связь с Жюстеном, беззаветно дарившим ей свою любовь.
Волнующая, потрясающая воображение судьба девушки-сироты. Холодным январским днем сестра Мария Магдалина находит на пороге монастырской школы малышку, завернутую в меха. В записке указано имя — Мари-Эрмин. Почему родители оставили ее у двери приюта как ненужную ношу?Со временем Эрмин, наделенная прекрасным голосом, станет той, кого будут называть соловьем. Она полюбит Тошана, и когда до помолвки останется совсем немного, девушка получит страшное известие о смерти любимого. Внезапно в жизни Эрмин появляется… ее мать Лора.
Эта девушка пела в церковном хоре — и ангелы завидовали ее нежному голоску! Даже когда сердце Мари-Эрмин без остатка заполнила любовь к Тошану, а на руках появился милый младенец, она не оставила мечты о сцене… А поезд уже мчит ее в Квебек: одно прослушивание — и ее судьба решена!
Волшебное пение Снежного cоловья вызвало бурю аплодисментов. Хрустальный голос Эрмин Дельбо, казалось, проникал в самое сердце, и его хотелось слушать бесконечно… Для Эрмин это был особенный концерт – ведь на нем собрались все родные и близкие ей люди. Все, кроме Тошана… Уезжая, он обещал, что разлука будет недолгой, но из поездки во Францию вернулся с незнакомой красавицей. Кто она и что их связывает? Сердце Эрмин терзают муки ревности. Сумеют ли они понять друг друга и сделать шаг навстречу? Ведь только вместе, простив все обиды, они смогут спасти свою семью…
Конец 1939 года. Не успела Мари-Эрмин оправиться от потрясения после гибели своего младшего сына, как судьба отняла у нее еще и мужа. После того как ведомый чувством долга Тошан ушел в армию, их милый домик на берегу реки опустел: Мари-Эрмин с детьми нашла приют у своих родителей. Впереди их ждет суровая зима, а рядом нет мужчины и защитника…* * *Декабрь 1939 года. Даже в уютном домике на берегу реки, где Мари-Эрмин поселилась с мужем и детьми, не скрыться от чувства вины за смерть малыша, который родился слишком слабым.
Конец XVII века… Пиратские суда заполонили Карибский бассейн. Семья английского аристократа лорда Батлера, спасаясь от религиозных преследователей, в спешке покидает Англию. Позади враждебный Лондон, а впереди счастливая жизнь, полная радужных надежд и планов. Но судьба часто вносит свои коррективы. Сумеет ли героиня романа, потеряв своих близких, отомстить за предательство и унижения…
ХIX век. Закат Великой Османской империи… Юная Реция и благородный Сади полюбили друг друга с первого взгляда. Но на пути к счастью их ждет немало преград… В Сади влюблена принцесса Рошана, и она готова на все, чтобы добиться взаимности и погубить соперницу. Соблазненный возможностью блестящей карьеры, Сади становится фаворитом принцессы… Сумеют ли Реция и Сади сохранить свою любовь?
Роман современной французской писательницы Жанны Бурен повествует об одном из самых известных и трагических эпизодов духовной истории средневековой Европы — любви великого философа Пьера Абеляра (1079–1142) и его ученицы Элоизы. Страсть принесла обоим «великим любовникам» не только высшее наслаждение, но и бесчисленные страдания: Абеляр как принявший священнический сан не мог «смыть грех прелюбодеяния», и дядя Элоизы через своих подручных подверг его позорному оскоплению. Элоиза продолжила свой жизненный путь в монастыре, но пронесла через все испытания великую любовь к своему избраннику.
Франция, XVII век. Именем короля, следуя советам Мазарини, Анна Австрийская сражается с собственным народом. Хотя ее поддерживает величайший политик своего времени, королева тревожится. И однажды, вместо того чтобы следовать умеренным советам любимца-дипломата, она, все еще находясь во власти вдохновения, вызванного когда-то пылкой герцогиней де Шеврез, решает круто повернуть дела…
Прекрасную Сару Маккензи отец-шотландец научил всем сердцем ненавидеть англичан. Но случилось так, что Сара оказалась сначала под защитой Чарльза Эшборна, офицера британских Королевских войск, а потом и в его объятиях. Тут она поняла, что стремительно проигрывает свою личную войну за независимость, ибо не в силах побороть могучую волну страсти, грозящую смести все преграды.