Волчица и пряности. Том 10 - [33]

Будь Лоуренс полностью трезв, он, может, и сумел бы выдержать ее холодный тон. А так – он медленно поднял руки, показывая, что сдается. Ему хотелось свалить на спиртное всю вину за то, что он позволил сорваться со своего языка неискренним словам торговца.

– Признаю: пока существование костей не будет опровергнуто, я буду прилагать все усилия для их поиска.

А опровергнуть их существование было невозможно. Хоро, закрыв глаза, вслушивалась своими большими волчьими ушами, будто раздумывая, что он имел в виду. Лоуренс знал, что он должен произнести следом.

– Прости, что приходится испытывать твое терпение.

Плечи Хоро удивленно дернулись. Лоуренс был поражен, глядя, как она ведет себя подобно ребенку, чью шалость обнаружили взрослые, но предпочел ответить улыбкой.

– Я всего лишь недостойный бродячий торговец, я могу собирать сведения лишь подобными окольными путями. Но для тебя –

Для Хоро ничего невозможного не было – хоть существование самого дьявола доказать. Спиртное умеет освобождать сознание от оков логики; обычно Лоуренс говорил более рассудительно, но сейчас в голове у него все крутилось, и язык действовал по своей воле. Если бы Хоро не поспешила закрыть ему рот обеими руками, он бы как пить дать закончил эту фразу.

– …

Он случайно приподнял крышку сосуда, который следовало держать закрытым. Так говорило лицо Хоро; и она не убирала рук от его рта. Однако она держала руки очень нежно. Лоуренс молчал довольно долго, но Хоро тоже ничего не говорила; тогда он медленно обхватил ее руки и отвел от своего лица.

– То, что было в Кербе, тебя ничему не научило? Когда имеешь дело с такой дорогой вещью, как священная реликвия, любая попытка забрать ее силой ничем хорошим не закончится – не только для меня, но и для тебя.

У Хоро были маленькие ладони и тонкие пальчики. С ее-то истинным обличьем – такая фигура была самой неудобной, какую только можно представить. Ее гигантские клыки и когти способны принести ей практически все, чего она только может пожелать.

– Помнишь, ты тогда сказала в Кербе: можно в один миг решить все проблемы, если ты воспользуешься зубами и когтями.

Высокие монастырские стены, железные ворота, тяжелые цепи, даже творения искусного замочных дел мастера, в которые он вложил душу… Хоро способна разрушить это все и показать миру все тайны, которые от него хотят скрыть.

Какое сопротивление может оказать монастырская стража? Ответ очевиден. У них, конечно, власть, но для Хоро это мало что значит. Ее сила позволит ей в мгновение ока достичь цели, не оставив от монастыря камня на камне. Однако Хоро не пошла этим путем, и причина была проста.

– Если… – наконец-то разомкнула уста Хоро. – Если ты пожелаешь очутиться где-то далеко, я смогу отвезти тебя туда на себе. Если ты пожелаешь заполучить что-то, я принесу это тебе. Если на тебя нападут, я разгоню твоих преследователей. Если ты пожелаешь что-то защитить, я помогу тебе. Но…

Она нежно разогнула пальцы на правой руке Лоуренса и вложила свою ладошку в его.

– Но я для тебя могу что-то сделать, только когда ты в человеческом облике.

Сила Хоро позволяла ей с легкостью выручать Лоуренса, когда он в беде, но эта же сила означала, что все свои проблемы ей проще было решать самой. На первый взгляд такая связь сулила выгоду одному лишь Лоуренсу, но и он, и Хоро знали, что отношения, как между курицей и цыпленком, возможны, лишь когда кто-то из двоих действительно мать, а второй ее птенец.

Они уже более-менее надежно знали, где Йойтсу. Если Лоуренс поручит поиск костей Хоро, он потеряет последний шанс сделать что-то для нее. Хоро обладала силой, позволяющей ей решать собственные проблемы, причем очень быстро; поэтому ее тревожило, что, если Лоуренс почувствует, что стал ей бесполезен, он не захочет более оставаться с ней.

Лоуренс понимал, почему Хоро это беспокоило, но он был слишком трезвомыслящим человеком, чтобы утешать ее улыбкой и словами «тебе не о чем волноваться». Деловое партнерство приносит успех лишь тогда, когда оба участника приносят выгоду друг другу. Хоро уже видела на примере Пасро, что происходит, когда партнерство перестает быть выгодно одной из сторон.

Лоуренс потянул на себя правую руку вместе с зажатой в ней ладонью Хоро. Потом обвил левой рукой спину волчицы. Но он по-прежнему сидел, и получилось в результате, что его лицо уткнулось в грудь Хоро. Он соврал бы, если бы сказал, что его это вовсе не смущает. Но он и так себя неловко чувствовал, теперь стало еще чуть более неловко – это роли уже не играло. Хоро сперва удивилась, но тут же, поняв намерение Лоуренса, расслабилась и положила свободную руку ему на голову.

– Прости меня… и потерпи еще немножко, ладно?

Это ведь по его вине ей приходилось ждать, и он хотел дать понять, что сознает это.

– …Ладно, – кивнула Хоро, и они остались сидеть в позе, почти противоположной той, к какой они уже успели привыкнуть. Хоро держалась, как священник, принимающий исповедь, и ее рука, лежащая у Лоуренса на голове, прощала ему его слабость. Могло показаться даже, что она сама хочет извиниться – в кои-то веки.

– Не вздумай извиняться передо мной. Иначе все мои труды пойдут насмарку.