Волчьи войны - [10]

Шествие друидов сопровождалось пением и игрой на арфах. Музыка была торжественна и печальна. Огромный деревянный стол возле дуба украшало множество цветов и зажженные свечи, а нижние ветви священного дерева — красные и белые ленты.

В северной части каменного круга на огромном гладком валуне стояла большая чаша, наполненная прозрачной водой, а в южной на таком же большом камне был закреплен горящий факел. Вслед за Великими Друидами, двигаясь с востока на юг, шли барды, друиды, ваты и ученики. Остановившись, Архидруид провозгласил: «Мы вели вас из тьмы к свету, а это — нелегкое путешествие…» Он подошел к северной части круга, погрузил руки в чашу с водой и продолжил: «И все же мы были сильны. И благодаря нашей силе все умножилось и расцвело. Пусть же и впредь Великая Мойра льет свет туда, где сейчас темно, пусть несет нам новую жизнь, и да последуем мы за ней». Шествие продолжилось, пока все не собрались вокруг дуба, с которого женщины сняли красные ленты, а мужчины — белые. Так проходила священная церемония в праздник Лугнасад.

Наконец, когда наступила глубокая ночь, дворец Сай-Мина опустел. Все давно разошлись, остался только Фингин. В глубокой задумчивости сидел он на одном из тринадцати резных черешневых тронов в центральном зале дворца. Его все больше беспокоила судьба Эрвана. Где-то вдали были слышны голоса припозднившихся гуляк. Они что-то кричали в темноте, урывая последние минуты столь редкого в бедняцкой жизни веселья.

— Вам, вероятно, хотелось бы сейчас оказаться вне этих стен?

Фингин вздрогнул, узнав голос Архидруида. Оказывается, Эрнан бесшумно подошел к нему и, наверное, уже давно за ним наблюдает. В другое время Фингин сразу бы его заметил, но сейчас он настолько глубоко погрузился в свои думы, что полностью забыл о внешнем мире. Поднявшись с трона, он попытался не подать виду, что замечание Архидруида застало его врасплох. К тому же ему трудно было привыкнуть к тому, что с того момента, как его возвели в сан Великого Друида, этот пожилой человек обращается к нему на «вы».

Он догадался, что я думаю об Эрване. Ведь он предупреждал меня. Говорил, что мне не следовало делать Эрвана своим магистражем. Как же он тогда сказал? «Это крайне глупо, но очень благородно». Спросив, хочу ли я оказаться вне этих стен, он имел, в виду «рядом с Эрваном»… Придется привыкать. Никто больше не станет говорить со мной так, как раньше. Мне всегда придется искать в чужих словах скрытый смысл. Самый незначительный разговор теперь будет превращаться в состязание умов. Иносказательность вышла за пределы зала Совета, теперь она повсюду… Но ведь я же согласился стать Великим Друидом…

— Вне этих стен? Я никогда не был любителем ночных гуляний. Но мне нравится, когда вокруг весело… Слышите, как там поют? — спросил Фингин, с наивным видом глядя на собеседника. — Им, похоже, вовсе не хочется домой…

— Мы не можем отсюда уследить за всем, что происходит вне стен, — с улыбкой ответил Архидруид.

Он знает, что я его понял. Что ж, разыграем эту партию до конца.

— Не уверен, что это стало бы возможным, даже если бы мы вышли за их пределы, — заметил Фингин. — Если уж кто-нибудь что-то вобьет себе в голову, очень трудно бывает его переубедить. К тому же не каждый день бывает… у людей бывает праздник Лугнасад.

Эрнан улыбнулся. Казалось, ему понравилось, как тонко ведет разговор собеседник. Вероятно, он припомнил свои долгие вечерние беседы с Айлином. Для прежнего Архидруида они были своеобразным ритуалом.

— А вам, Фингин, не хотелось ли когда-нибудь и вам поступить по-своему? Ведь даже Великий Друид не свободен от желаний, не так ли?

Он хочет меня испытать. Но действует слишком прямолинейно… К чему он клонит?

— Самым заветным моим желанием было стать Великим Друидом. И я им стал. Благодаря вам. Теперь я хочу испытать радость исполненного желания. И без всякого сомнения, это важнее всего того, что могло бы заставить меня покинуть эти стены…

— Неужели? — удивился Архидруид, держа обеими руками длинный белый посох. — Вы ведь были здесь во время ссоры Фелима с Айлином? Неужто вы ничего не почувствовали в тот день? Вероятно, вас поразил поступок нашего брата Фелима, или, быть может, вы ему немного завидовали?

Теперь уж и не знаю, испытывает он меня или хочет, чтобы я ответил начистоту…

— Знаете, ведь иногда, — продолжал Эрнан, — ссоры необходимы, порой они даже идут на пользу спорящим.

— Вы полагаете, что уход Фелима принес пользу? — спросил Фингин.

— Как вам сказать, брат мой…

Старик сел на трон справа от Фингина.

— Возьмем, к примеру, стаю волков. С приходом зимы там, где обитает стая, становится меньше добычи. А волков в стае очень много. Волчатам последнего помета нет еще и года, а они — будущее стаи…

— Да, они… продолжение жизни, не так ли?

— Совершенно верно. Волки хорошо знают, что продолжение жизни клана — самое главное. Это его будущее. И бывают случаи, когда им приходится расстаться с кем-то из взрослых волков. Тогда начинаются стычки и бои между семейством вожака и одним из волков стаи. И чаще они бывают настолько жестокими, что этот волк не выдерживает и уходит из стаи. Подобный разрыв всегда очень мучителен. И для уходящего волка, и для всего клана. Зато в стае восстанавливается равновесие. У волков появляется надежда на успешную зимовку. А у изгнанника — возможность основать где-то в другом месте новый клан.