Волчье небо. 1944 год - [38]
– А что ты будешь считать? Шишки?
– Я буду считать считалку.
– А где она? Там же только шишки.
– Считалка – это стишок, – терпеливо пояснил. «Надо какую-то подлиннее», – метались мысли. Существо доверчиво уточнило:
– Ладно. А потом считаю я – и иду искать тебя. Когда найду – заберу ваши глаза. Всё по-честному?
«Ы-ы-ы-ы», – дрожал мишка. Бобка крикнул вниз:
– Всё по-честному. Только хорошо прячься! Чтобы я сразу не нашел. А то не интересно.
– Мы будем играть интересно! – заверило существо. Заверило радостно. Бобка зажмурился. Есть люди, которые радуются при виде сыра. Такие, которые очень, очень, очень любят есть сыр.
– Ура, – просипел Бобка.
– Что?
– Прячься получше! Я считаю!
Но Бобка не мог не вспомнить ни длинную считалку, ни короткую. Никакую. В пустой голове заметался сквознячок ужаса. А потом вдруг встала страница учебника:
– Буря мглою небо кроет!
Затрещали внизу шаги.
– Вихри снежные! Крутя!
Шаги удалялись.
– То как зверь! Она завоет!
То заплачет! Как дитя!
Бобка видел, как качаются верхушки деревьев, словно размечая путь, которым убегало существо. Оно старалось.
– То по кровле! Обветшалой!
Вдруг соломой! Зашумит!
То, как путник…
Бобка поразился, как много он, оказывается, запомнил. Он был всем сердцем признателен поэту за то, как много тот написал. Не отделался от благодарных школьников парой четверостиший.
– Где же кружка! – вопил Бобка на весь лес, трясясь от усталости, отчаяния и ужаса. – Сердцу будет веселей!
Стихотворение кончилось.
Бобка посидел еще. Ни щелка. Ни стука. Только тихий шелест тяжелых ветвей. Пискнула птица. Не вспугнутая. Мирно занятая своими делами.
Бобка стал слезать. Слезать с любого дерева всегда намного труднее, чем залезать.
Бобка спрыгнул на землю. Руки липли, все в смоле. Колени дрожали от напряжения. Челюсть свело. Катился пот. Подхватив мишку, Бобка ринулся в чащу – прочь. В сторону, противоположную той, куда скрылось существо вместе со своей чудовищной ложечкой. Что на ложечке была кровь, Бобка уже не сомневался.
Наконец, бежать он уже больше не мог. Привалился к дереву.
– Мишка, ну ты даешь… Ты… Ты… – мишка безмятежно смотрел на него. И Бобка осекся. – Ты в следующий раз быстрее соображай, что ли. Или хоть намекни заранее.
Бобка чувствовал, как гудит в ногах – будто в проводах под напряжением. Хотелось сесть. Хотелось пить. Хотелось есть. А лучше все сразу: присесть и хорошенько пообедать.
Спинка мишки маячила впереди, укоряя: «Отдыхать? – а ведь нам пора».
И Бобка поплелся следом.
– Мишка, я есть хочу, – позвал Бобка. Ситцевая спинка так и топала впереди. Увлекся, не слышит.
– Мишка!!!
Бобка догнал его. Мишка остановился. Уставился вниз.
– Найди что-нибудь поесть!
Мишка разглядывал жука. Бобка ждал. Мишка перевернул листок, жука уже не было. Зато была шишка. Мишка подобрал ее, подошел к дереву, стал ковырять – как недавно ковырял палочкой. Но Бобка уже не умилился. Вместе с голодом росло нетерпение.
– Мишка!
Нетерпение переплавилось в злость.
– Мишка! Ты меня слышал?
Мишка и ухом не повел. Бобка выхватил у него шишку, закинул в кусты, усыпанные красными ягодами – они были предательски похожи на малину. «Нарочно похожи на малину», – но Бобка-то помнил: здесь ничего есть нельзя.
Мишка посмотрел на него – своим единственным карим глазом, второй был пуговкой, которую Бобка срезал с наволочки. Посмотрел туда, куда улетела шишка. Потом нижняя губа у него выдвинулась, закрутилась трубочкой вниз. И мишка загудел:
– Отда-а-а-а-ай!
– Давай сперва поедим, – предложил Бобка. – Потом отдам.
– Она моя-а-а-а-а!
– Нам надо немного отдохнуть. Попить и поесть.
– Моя-а-а-а-а!..
– Хватит! – рявкнул Бобка. Мишка умолк.
– Найди мне еду.
Но тот не двинулся. Смотрел исподлобья. «Как на фашиста», – ужаснулся Бобка. Потом разозлился. Дернул его за лапу:
– Пошли.
– Не хочу-у-у-у.
«Может, правда не хочет. Ему не надо есть. Он же мишка», – попробовал понять Бобка. Принялся терпеливо объяснять:
– Я проголодался. Мне надо поесть. Отдохнуть. И пойдем дальше.
Мишка все смотрел набычившись. Было видно: соображал. «Может, здесь не так, как было там, – предположил Бобка. – Может, здесь малина – это просто малина?»
– Стой здесь. Сейчас покажу. Проверишь.
Он выпустил мишкину лапу, треща ветками, пробрался к малиновым кустам. Принялся рвать ягоды. Они легко снимались, оставляя на веточке белый стерженек. Спелые, сглотнул слюну Бобка. «Заманивают», – предупредил себя. Быстро набрал горсть. Выбрался на тропинку. Присел на корточки и протянул ладонь с малиной:
– Глянь. Что думаешь? Ловушка?
Мишка наклонил морду. В выпуклом глазу отразилась малиновая горка. Мишка осторожно взял Бобку за ребро ладони. «Бдит», – затаил дыхание Бобка. А мишка опрокинул Бобкину руку, как ложку, и высыпал все разом себе в пасть: ам!
И принялся чавкать.
Бобка онемел.
Из пасти пахло ягодным соком. Вид у мишки был довольный. Он прожевал, проглотил. А потом заявил:
– Еще. Дай.
Бобка опешил.
– Ну ты…
– Дай! – схватил его за штанину мишка, затопал ножками. – Дай! Дай! Хочу-у-у-у-у!
Бобка не мог себе поверить. Где-то он это уже слышал.
– Хочу-у-у-у-у!!! – хныкал мишка. – Да-а-а-а-ай.
Где-то он это уже видел. Не где-то. А в их подъезде. И во дворе. Много раз. Каждый раз, когда соседка выводила гулять Максима.
Детство Шурки и Тани пришлось на эпоху сталинского террора, военные и послевоенные годы. Об этих темных временах в истории нашей страны рассказывает роман-сказка «Дети ворона» — первая из пяти «Ленинградских сказок» Юлии Яковлевой.Почему-то ночью уехал в командировку папа, а через несколько дней бесследно исчезли мама и младший братишка, и Шурка с Таней остались одни. «Ворон унес» — шепчут все вокруг. Но что это за Ворон и кто укажет к нему дорогу? Границу между городом Ворона и обычным городом перейти легче легкого — но только в один конец.
Ленинград в блокаде. Дом, где жили оставшиеся без родителей Таня, Шурка и Бобка, разбомбили. Хорошо, что у тети Веры есть ключ к другой квартире. Но зима надвигается, и живот почему-то все время болит, новые соседи исчезают один за другим, тети Веры все нет и нет, а тут еще Таня потеряла хлебные карточки… Выстывший пустеющий город словно охотится на тех, кто еще жив, и оживают те, кого не назовешь живым.Пытаясь спастись, дети попадают в Туонелу – мир, где время остановилось и действуют иные законы. Чтобы выбраться оттуда, Тане, Шурке и даже маленькому Бобке придется сделать выбор – иначе их настигнет серый человек в скрипучей телеге.Перед вами – вторая из пяти книг цикла «Ленинградские сказки».
Ленинград, 1930 год. Уже на полную силу работает машина террора, уже заключенные инженеры спроектировали Большой дом, куда совсем скоро переедет питерское ОГПУ-НКВД. Уже вовсю идут чистки – в Смольном и в Публичке, на Путиловском заводе и в Эрмитаже.Но рядом с большим государственным злом по-прежнему существуют маленькие преступления: советские граждане не перестают воровать, ревновать и убивать даже в тени строящегося Большого дома. Связать рациональное с иррациональным, перевести липкий ужас на язык старого доброго милицейского протокола – по силам ли такая задача самому обычному следователю угрозыска?
Страна Советов живет все лучше, все веселее – хотя бы в образах пропаганды. Снимается первая советская комедия. Пишутся бравурные марши, ставятся жизнеутверждающие оперетты. А в Ленинграде тем временем убита актриса. Преступление ли это на почве страсти? Или связано с похищенными драгоценностями? Или причина кроется в тайнах, которые сильные нового советского мира предпочли бы похоронить навсегда? Следователю угрозыска Василию Зайцеву предстоит взглянуть за кулисы прошлого.
На дворе 1931 год. Будущие красные маршалы и недобитые коннозаводчики царской России занимаются улучшением орловской породы рысаков. Селекцией в крупном масштабе занято и государство — насилием и голодом, показательными процессами и ловлей диверсантов улучшается советская порода людей. Следователь Зайцев берется за дело о гибели лошадей. Но уже не так важно, как он найдет преступника, самое главное — кого за время расследования он сумеет вытолкнуть из‑под копыт страшного красного коня…
Вырвавшиеся из блокадного Ленинграда Шурка, Бобка и Таня снова разлучены, но живы и точно знают это — они уже научились чувствовать, как бьются сердца близких за сотни километров от них. Война же в слепом своем безумии не щадит никого: ни взрослых, ни маленьких, ни тех, кто на передовой, ни тех, кто за Уралом, ни кошек, ни лошадей, ни деревья, ни птиц. С этой глупой войной все ужасно запуталось, и теперь, чтобы ее прогнать, пора браться за самое действенное оружие — раз люди и бомбы могут так мало, самое время пустить сказочный заговор.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник известного эстонского детского писателя вошли три истории животных."Барсук Ураск" - рассказ о молодом барсуке, которому пришлось покинуть обжитую нору и искать новое жилье.Вторая история знакомит читателей с прожорливой выдрой Удрас безжалостно уничтожающей обитателей большого озера. На помощь им приходит сын рыбака.Завершает книгу история про ленивого кота Оту, которого хозяин отнес в лес. Пережив множество приключений, кот возвращается домой.Для младшего и среднего школьного возраста.
Повесть эстонского писателя Рудольфа Сирге о жизни щенка Фомки и о его приключениях.Художник-иллюстратор Р. ТийтусДля младшего возраста.
На заброшенном маяке среди песков живут брат и сестра, Яша и Лиза. Когда-то маяк стоял на берегу Каспийского моря, но море обмелело, ушло. Однажды на маяке появился молодой ученый Филипп Мальшет, который поставил своей целью вернуть изменчивое море родным берегам, обуздать его. Появление океанолога перевернуло жизнь Яши и Лизы. Мальшет нашел в них единомышленников, верных друзей и помощников. Так и шагают по жизни герои романов «Смотрящие вперед» и «Обсерватория в дюнах» вместе, в ногу. С хорошими людьми дружат, с врагами борются, потому что не равнодушны, потому что правдивы и честны.
Мой дорогой читатель!Хотя ты и старше героини этой повести, все-таки не откладывай книгу в сторону. Познакомься с девочкой из Анголы, из африканской страны, где акации цветут красными цветами, где людей заковывают в цепи и где еще никогда не бывал ни один советский человек.Ты спросишь: а как же я смогла написать эту книгу, если я там не была?Мои ангольские друзья много рассказывали мне о своей прекрасной, страдающей родине, и я поняла, что мой долг рассказать тебе все то, что узнала я. И ты должен ненавидеть жестокую несправедливость, которая еще существует на свете, и ты должен уважать мужественных людей, которые сражаются за независимость родины.
Рассказы о литературе и писателях — детям… и взрослым.