Вокруг света с «Зарей» - [28]

Упрямый лоб холма, круто срывающийся в Лунную Долину, прячет среди зеленых крон коричневую крышу массивного здания. Извилистая тропинка подводит к широкому навесу над входом. Стены из темного камня, вокруг березы и земляничные деревья. Но даже эта веселая зелень и белизна стволов не оживляют здания. Под навесом старый морской фонарь, когда-то несший службу на кече «Снарк». Над входной дверью огромная подкова. Ее отковал Боб Фитцимонс, кузнец по профессии, боксер по призванию, знаменитый чемпион мира среди тяжеловесов, друг Джека Лондона.

Фред Ольтман, хранитель дома-музея, встречает нас на пороге. Ему лет под семьдесят. Он высок и сухощав. Фред не американец. Он родился в Голландии. Начитавшись мальчишкой лондоновских книжек, он решил провести всю жизнь в путешествиях и стал матросом. Избороздил все моря и океаны. Побывал на всех континентах и под старость решил посвятить свои последние дни любимому писателю, который открыл ему мир приключений. Фред Ольтман проводил нас в большую комнату, где выставлены главные экспонаты. Вот фотоаппарат, авторучка и лапти корреспондента Джека Лондона, который на свой страх и риск пробрался в Корею, чтоб давать в американский журнал материалы о ходе русско-японской войны. Эту библиотеку он собирал долгие годы. На полках рядом с томиками американских писателей стоят книги Толстого, Достоевского, Тургенева, Чехова, труды по социологии и политэкономии. Барабаны лали привезены им с Маркизских островов, огромная тридакна — с Фиджи, пестрое ожерелье — с Таити. На стене висят боксерские перчатки, маски и шпаги для фехтования.

Фред Ольтман подал каждому из нас листочки со списком сочинений Джека Лондона.

— Прочитайте, пожалуйста, и отметьте те произведения, которые вы читали и которые изданы в России.

Мы быстро пробежали полсотни названий. Список был неполным, и мы сказали, что нам незачем отмечать, так как мы читали все.

— Я знаю, у вас в России любят Лондона. А здесь забыли. Молодежь забыла о романтике.

Потом мы сели в старенький пикап и помчались к Дому Волка. Ольтман сидел за рулем, а мы стояли в кузове и смотрели, как мелькают холмы, овраги, смолистые сосны, прямые ряды эвкалиптов и дуплистые, подгнившие стволы старых яблонь и груш. Мистер Фурман рассуждал:

— Он мечтал стать писателем — не стал. Он хотел сделаться крупным бизнесменом и разбил огромную плантацию эвкалиптов. Но эвкалиптовая древесина вышла Из моды, и Лондон понес колоссальные убытки. Знаменитое «Ранчо красоты» разорило его, Дом Волка, в который он вложил восемьдесят тысяч долларов и все свои надежды, сгорел за неделю до новоселья.

Мы стояли возле потемневших от времени и давнего пожара руин Дома Волка. Полсотни лет назад Джек Лондон стоял вот на этой же лужайке под тенью огромной секвойи и думал, что его дом станет центром литературной жизни Америки. Он размахнулся широко. Комнаты для гостей, библиотеки, гостиные, биллиардные, плавательный бассейн. Есть где работать, спорить, отдыхать. Джек думал о большом и хорошем деле, а огонь в одну ночь пожрал все, чему отдал он столько сил.

Наш крошечный грузовичок запетлял в гору и остановился у подножия холма, поросшего березами и соснами. Воздух пропитан душистой смолой. Даже синицы и сойки стараются не тревожить тишины. Поднимаемся вверх. За невысокой деревянной оградой рыжий ноздреватый камень. А перед оградой столбик с дощечкой: «Могила Дж. Лондона».

Сестра Джека Луиза выполнила последнюю просьбу писателя. Как-то он сказал шутя:

— Этот камень положим на могилу — он не пригодился в строительстве.

Эта замшелая глыба стала скромным памятником на могиле автора книг о сильных и смелых людях. Рядом с могилой Лондона похоронены простые старатели, которые пришли в Калифорнию за золотом и счастьем, но так и не нашли ни того, ни другого.

У меня были с собой семена женьшеня, которые мне подарили в Супутинском заповеднике. Я не верил в магическую целебную силу «корня жизни». И эти семена берег просто как сувенир или, если хотите, как талисман. Я не собирался выращивать из них женьшень, так как знал, что это сложное дело. Семена хранились у меня в крошечной коробочке. И тут, на холме, нависшем над Лунной Долиной, я впервые пожалел, что не знаю секрета проращивания легендарного растения. А Фред Ольтман слышал о женьшене впервые. Я высыпал на его морщинистую ладонь десятка два желтоватых семян. Мы объяснили ему, что это такое, и попросили высадить их у могилы Лондона. Кто знает, примутся ли капризные растения на калифорнийской земле, но нам хотелось верить, что «корень жизни» из Уссурийской тайги поднимет над рыжим надгробием свои широкие листья.

Всю обратную дорогу мы не говорили о Лондоне. И только у въезда в город мистер Фурман сказал:

— Я вам покажу еще одно место, которое связано с Джеком Лондоном. Но это только из уважения к вам.

Он приехал под вечер, накануне нашего ухода из Сан-Франциско.

— Хотите увидеть место, где родился писатель Джек Лондон?

Я сказал, что это где-то здесь, недалеко. Семен рассмеялся.

— Я не о том. Я говорю о рождении писателя.

Проскочили Оклендский мост, свернули на Первую улицу и помчались мимо сверкающего огнями Бродвея и Франклин-стрит. На углу Вебстер-стрит остановились. Тут поперек дороги были вырыты какие-то траншеи и проехать было невозможно.