Вокруг света с «Зарей» - [23]
Сквозь толпу протиснулся пожилой мужчина и на чистейшем русском языке попросил ответить в первую очередь на его вопросы. Оказалось, что это старый эмигрант, нанятый одним корреспондентом на два-три часа переводчиком. Старик требовал отдавать ему предпочтение. Ведь он наш соотечественник!
Отбив первые атаки репортеров, мы сами стали спрашивать. Меня интересовал Джек Лондон. Но толком никто не мог ответить, есть ли в Сан-Франциско музей писателя. Один фотокорреспондент сказал, что в Лунной Долине есть какой-то дом Лондона. Когда-то ему пришлось там фотографировать какую-то делегацию.
— Вы поезжайте туда, жена Лондона и его приятели вам все подробно расскажут, — закончил он.
— Неужели жива Чармиан Лондон? — переспросил я.
— Да, жива. Довольно бойкая старушка, — услышал я в ответ.
Я не верил ушам. Я знал, что она давно умерла. А теперь мне говорит о ее благополучном здравии очевидец, побывавший в Лунной Долине. И тут другой репортер, увидев наш интерес к писателю, сказал:
— Вы приехали поздно. Вот годика два назад было бы как раз. Тогда в Окленде у причала стояла старая зверобойная шхуна, точно такая, на какой молодой Джек ходил на промысел котика. Помните «Морского волка»? Так вот эту шхуну приспособили под ресторан. И посетителей было очень много. Но главное то, что сохранился старый гальюн, и, когда кто-нибудь туда входил, над дверью раздавался звонок, и он звонил все время, пока человек находился в кабинке. Все обычно смеялись до упаду. Было здорово смешно.
Но мне не было смешно.
…Стало смеркаться. Неоновые огни реклам заплясали на небоскребах. Вспыхнули огоньки на катерах и буксирах. Поутих шум автомобилей, кативших по соседней с пирсом улице к Оклендскому мосту. Сан-Франциско отходил ко сну. И мы, измочаленные новыми впечатлениями, пошли набираться сил, чтобы наутро побольше увидеть, услышать и почувствовать.
Полночь. Топовые огни «Зари» оставляют жирные желтые блики на черной воде у причала. Если пройти к краю пирса, то увидишь светящуюся стрелу фонарей на Оклендском мосту, который двумя огромными шагами переступил через Сан-Францисский залив: сначала от Сан-Франциско до Козьего острова, потом с острова в Окленд. В воде залива отражаются точно такие же огни, и кажется, что моста два: один над водой, другой под ней. Напротив нас, у соседнего пирса, в какой-то сотне метров деловито урчит катер береговой охраны. Он не выключал мотора с тех самых пор, как встретил нас на рейде у плавмаяка. Он будет стоять у стенки все время, пока мы в Сан-Франциско, и мотор будет работать, и рослые парни в военной форме ни на минуту не прервут дежурства.
Страсть к подсчетам — национальная черта американцев. Подсчитывается все. Поэтому нет, Наверно, в Соединенных Штатах города, который не был бы чемпионом в каком-то виде этого многостороннего учета. Чикаго считается первым городом по количеству преступлений, Нью-Йорк — по числу жителей, Лос-Анжелес — по площади, крошечный Рино — по количеству бракоразводных дел на душу населения. Сан-Франциско тоже чемпион. Причем чемпион дважды: по количеству автомобилей на душу населения и по приросту населения. Об этом нам сообщили сразу же по прибытии. Автомобилей действительно много, и на улицах они полные хозяева положения. Даже на таких перекрестках, где движение машин довольно слабое, пешеход не рискует переходить улицу, пока ему не мигнет зеленый глаз светофора и не зажгутся зеленые буквы: «Проходите!».
Сан-Франциско — огромный город. Говорят, что в нем проживает около восьмисот тысяч человек. А с пригородами и городами-спутниками (Окленд, Беркли, Ричмонд), которые давно срослись в одно целое, население Сан-Франциско достигает двух миллионов. Ничуть не меньше, чем в Лос-Анжелесе. Для нас непонятно, при чем тут Лос-Анжелес. Но для жителей этих городов все ясно. Эти города — соперники. Каждый из них стремится быть главным в Калифорнии и на всем Тихоокеанском побережье, поэтому ищет у соперника всякие изъяны. Житель Сан-Франциско обязательно припомнит въедливый лос-анжелесский смог, скажет, что это вообще не город, а огромная деревня, и в заключение приведет анекдот об одном незадачливом жителе Лос-Анжелеса, который, увидев из окна поезда пригороды Чикаго, спросил:
— Это все еще Лос-Анжелес?
Видимо, жители южного соперника не остаются в долгу. Во всяком случае, нам вежливо сказали, чтобы мы не говорили «Фриско»: — эту кличку дали Сан-Франциско лосанжелесцы, и она имеет оскорбительный оттенок.
Сан-Франциско зажат между заливом и океаном на холмистом полуострове. Площади для расширения города ограниченны. Строительство городов-спутников — удовольствие дорогое и не всегда удобное. В часы «пик», перед началом и в конце работы, на предприятиях и в конторах на Оклендском мосту и мосту Золотых Ворот бывает такая сутолока, что добраться в пригород можно, лишь выстояв полчаса-час в длинной веренице автомашин.
Этот американский город представлялся мне грядой небоскребов. Но в действительности он оказался не таким. В самом центре, в четырех-пяти кварталах от порта, высятся громады узких высоких зданий контор, банков, агентств, акционерных обществ. Улица, нырнув в это ущелье, кажется уже, и прохожие как будто начинают идти быстрее. Но, странное дело, небоскребы не давили. Они вообще не казались особенно громадными со своими тремя десятками этажей. Да их и не так уж много. Даже главные улицы города застроены домами в пять-шесть, реже восемь-десять этажей. А чуть в сторонку от центра начинаются улицы с деревянными домиками в два-три этажа и крошечными стрижеными газончиками перед ними. Ведь в городе часты землетрясения. В огромном парке Золотых Ворот на берегу океана, с его японским садом и целым набором типичных американских аттракционов, у небольшого озера стоят три мраморные колонны с фронтоном. Когда-то они украшали здание, разрушенное землетрясением в 1906 году. Теперь колонны перенесли в парк как память об этом страшном бедствии. Сначала их было четыре. Но в следующее землетрясение одна из колонн рухнула. Никто не знает, сколько простоят эти три. Теперь дома строят легкие и прочные, мало чувствительные к толчкам.
Автор книги три года преподавал политэкономию в Высшей административной школе Республики Мали. Он рассказывает обо всем, что видел и слышал в столице и в отдаленных районах этой дружественной нам африканской страны.
Марокко, Алжир, Тунис, Ливию и АРЕ проехали на автомобиле трое граждан ГДР. Их «Баркас» пересекал пустыни, взбирался на горные перевалы, переправлялся через реки… Каждый, кто любит путешествовать, с радостью примет участие в их поездке, прочитав живо и интересно написанную книгу, в которой авторы рассказывают о своих приключениях.
Эта книга — рассказ о путешествиях в неведомое от древнейших времен до наших дней, от легендарных странствий «Арго» до плаваний «Персея» и «Витязя». На многих примерах автор рисует все усложняющийся путь познания неизвестных земель, овеянный высокой романтикой открытий Книга рассказывает о выходе человека за пределы его извечного жилища в глубь морских пучин, земных недр и в безмерные дали Космоса.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Давыдов Гавриил Иванович (1784-4.10.1809) — исследователь Русской Америки, Курильских островов и южного побережья острова Сахалин, лейтенант флота. В 1805 вместе с Н.П. Резановым на судне «Св. Мария Магдалина» перешел из Петропавловска в Новоархангельск. Командовал тендером «Авось» в Охотском море. В 1807 на том же судне совершил плавание к Курильским островам, южному побережью Сахалина и острову Хоккайдо. Вместе с командиром судна «Юнона» лейтенантом Н.А. Хвостовым, следуя инструкции Н.П. Рязанова, уничтожил две временные японские фактории на Курильских островах, обследовал и описал острова Итуруп и Кунашир.
«… Покамест Румянцев с Крузенштерном смотрели карту, Шишмарев повествовал о плаваниях и лавировках во льдах и кончил тем, что, как там ни похваляйся, вот, дескать, бессмертного Кука обскакали, однако вернулись – не прошли Северо-западным путем.– Молодой квас, неубродивший, – рассмеялся Николай Петрович и сказал Крузенштерну: – Все-то молодым мало, а? – И опять отнесся к Глебу Семеновичу: – Ни один мореходец без вашей карты не обойдется, сударь. Не так ли? А если так, то и нечего бога гневить. Вон, глядите, уж на что англичане-то прыткие, а тоже знаете ли… Впрочем, сей предмет для Ивана Федоровича коронный… Иван Федорович, батюшка, что там ваш-то Барроу пишет? Как там у них, а? Крузенштерн толковал о новых и новых английских «покушениях» к отысканию Северо-западного прохода.
В этой увлекательной повести события развертываются на звериных тропах, в таежных селениях, в далеких стойбищах. Романтикой подвига дышат страницы книги, герои которой живут поисками природных кладов сибирской тайги.Автор книги — чешский коммунист, проживший в Советском Союзе около двадцати лет и побывавший во многих его районах, в том числе в Сибири и на Дальнем Востоке.
Рог ужаса: Рассказы и повести о снежном человеке. Том I. Сост. и комм. М. Фоменко. Изд. 2-е, испр. и доп. — Б.м.: Salamandra P.V.V., 2014. - 352 с., илл. — (Polaris: Путешествия, приключения, фантастика. Вып. XXXVI).Йети, голуб-яван, алмасты — нерешенная загадка снежного человека продолжает будоражить умы…В антологии собраны фантастические произведения о встречах со снежным человеком на пиках Гималаев, в горах Средней Азии и в ледовых просторах Антарктики. Читатель найдет здесь и один из первых рассказов об «отвратительном снежном человеке», и классические рассказы и повести советских фантастов, и сравнительно недавние новеллы и рассказы.Во втором, исправленном и дополненном издании, антология обогатилась пятью рассказами и повестью.
В своей книге неутомимый норвежский исследователь арктических просторов и покоритель Южного полюса Руал Амундсен подробно рассказывает о том, как он стал полярным исследователем. Перед глазами читателя проходят картины его детства, первые походы, дается увлекательное описание всех его замечательных путешествий, в которых жизнь Амундсена неоднократно подвергалась смертельной опасности.Книга интересна и полезна тем, что она вскрывает корни успехов знаменитого полярника, показывает, как продуманно готовился Амундсен к каждому своему путешествию, учитывая и природные особенности намеченной области, и опыт других ученых, и технические возможности своего времени.
Палеонтологическая фантастика — это затерянные миры, населенные динозаврами и далекими предками современного человека. Это — захватывающие путешествия сквозь бездны времени и встречи с допотопными чудовищами, чудом дожившими до наших времен. Это — повествования о первобытных людях и жизни созданий, миллионы лет назад превратившихся в ископаемые…Антология «Громовая стрела» продолжает в серии «Polaris» ряд публикаций забытой палеонтологической фантастики. В книгу вошли произведения российских и советских авторов, впервые изданные в 1910-1940-х гг.