Вокруг света на «Полонезе» - [15]

«Полонез» рвался по ветру вперед. Я прибавил еще два паруса, и скорость увеличилась. Усевшись в кокпите, я решил выполнить данное себе много дней назад обещание распить бутылку советского шампанского… Было пять часов утра. На судне такое раннее время — не хуже любого другого, и я не видел ничего странного в том, что начинаю день… с шампанского. Вставало солнце и сквозь туман слепило уставшие глаза. Я забыл о бессонных ночах. До финиша оставалось плыть еще несколько часов, уже не трудных в навигационном отношении. «Полонез», словно желая наверстать упущенное, мчался со скоростью семь узлов, несмотря на затихающий ветер. Весь в парусах и солнце, он забирался на длинную волну, а потом скатывался с нее. Маленькие и короткие волны, сморщенные от ветра, отваливались большими пластами в стороны и ложились за кормой в виде пены. Выкупанный в сыром тумане, «Полонез» сверкал на солнце белыми нейлоновыми парусами…

Вот такую картину — с белизной облаков и синью моря, с красным деревом и серебряной сталью — я хотел бы нарисовать для всех, кто знает парусный спорт только по «спортлото», а море — по пляжу на курорте.

II ВОКРУГ СВЕТА НА «ПОЛОНЕЗЕ»

Атлантика — южное направление

Невидимые острова

По радио Гдыни я получил сообщение, что к островам Зеленого Мыса приближается польское судно «Павел Швыдкой» и завтра оно может выйти на связь со мной. Весть очень меня взволновала. В этот архипелаг я «целился» на протяжении трех тысяч миль, чтобы проверить точность навигации по звездам. К тому же за три недели «мокрого» плавания в теплом климате на яхте испортились продукты: протухло несколько дюжин яиц, которые пришлось выбросить за борт, заплесневел хлеб, а мясные консервы есть стало рискованно. Встреча с польским судном наверняка разрешила бы мои проблемы с продуктами, и еще я имел бы возможность поболтать с людьми.

Лишившись сна и покоя, я ворочался с боку на бок и мысленно перечислял капитану свои нужды: теплый душ, двадцать банок компота (и половина из них — вишневого), с полсотни яиц, четыре буханки хлеба, брусок масла, твердокопченая колбаса, охотничий сыр и немного разных консервов.

К двум часам ночи сон все еще не сморил меня. Я уже успел обсудить с капитаном все насущные вопросы, переговорить с первым помощником об условиях плавания, определить с радистом самое лучшее время для передач. Потом я встал, решив проверить, каким курсом идет яхта. Оказалось, что она отклонилась в сторону по ветру и плывет со скоростью шесть узлов, но не туда, куда нужно.

Прощайте, острова Зеленого Мыса, прощай, «Павел Швыдкой», вместе с теплым душем и полсотней свежих яиц! Этот курс приведет меня скорее к экватору, чем к желанным компотам.

Утром, не доспав, я сажусь к радиостанции. Радио Майами сообщает прогноз погоды, радио Гдыни соединяет кого-то там с номером в Щецине, а «Полонез» никто не вызывает.

Через два дня я подошел к островам Зеленого Мыса настолько близко, что уже можно было осмотреться вокруг. Но места эти славятся скверной видимостью, особенно когда над африканским берегом дует пустынный ветер харматан. Пришлось провести еще одну бессонную ночь — глупо было бы после такого скачка через Атлантику очутиться на скалах острова Санту-Антан.

Я правил к краю острова, рассчитывая, что под его прикрытием будет тихо. Однако остров все не показывался. Только утренние измерения позволили определить истинные координаты. Выяснилось, что яхта отклонилась от курса на 20 миль к юго-западу. Этот портач, навигатор с «Полонеза», забыл о Канарском течении! Ведь обычно остров высотой 2000 метров заметен уже с расстояния 80 миль.

Лишив себя удовольствия полюбоваться долгожданным пейзажем, я был рад уже тому, что с подветренной стороны острова действительно оказалось тихо. Прошло несколько часов, пока ветер наконец не решил, в какую сторону ему дуть. Острова Зеленого Мыса были мне знакомы еще по плаванию на «Смелом», поэтому вновь открывать их для себя я не стал, а собрался компенсировать все свои моральные поражения за этот день изысканным обедом.

Обед удался на славу. Особую торжественность придали ему ананасный сок и мед, называемый монастырским. На десерт, кроме чая с печеньем, были пудинг, шоколад и фрукты. После обеда я улегся на койку, чтобы спокойно умереть от отравления консервами. Но будильник на всякий случай завел страшный суд не пугал меня, скептика.

Перелетные птицы

Каждую весну в Кейптауне начинает дуть сильный юго-восточный ветер, или зюйд-ост. Иногда он достигает ураганной силы, а десять баллов по шкале Бофорта я фиксировал сам, наблюдая, как напрягаются швартовы «Полонеза». Зюйд-ост дует целое лето, выметая из-под Столовой горы весь мусор и заразу. Недаром его называют «доктором Кейпом».

Ежегодно в это время из Кейптауна улетает на белых парусах «стая перелетных птиц». Первой ушла «Бавария» — пузатый кеч, построенный собственноручно двумя братьями. Они были немцами (отсюда и название судна) и управляли в Санта-Барбара в Калифорнии мебельной фирмой. На этом солидном и просторном кораблике они проплыли вокруг островов Океании и только в Кейптауне избавились, и то с помощью дезинфекционной станции, от тамошних тараканов. В последнюю ночь на «Баварии» так шумели, что спать было невозможно. Но я все понимаю — впереди у них открытый монотонно шумящий океан, где время измеряется вахтами у руля и карты. Я в небольшой претензии к ним и за то, что, неуклюже маневрируя, они задели мощным бушпритом за такелаж «Полонеза» — позднее море обошлось с ним еще суровее.