Вокруг Света 1993 № 04 (2631) - [48]

— Спасибо.

После своего рассказа о ночном происшествии Уилсон все время молчал. Бекки не могла понять, размышлял ли он или просто впал в депрессию. Он выглядел еще более сумрачным, чем обычно.

Когда Уилсон повернулся, снова уставясь в парк через стекло машины, Эванс поднял брови.

— Послушайте,— сказал он ему в спину,— если для вас это так важно, ну что же, тогда я верю. Мне так хотелось бы вам хоть немного помочь.

— Из маленьких ручейков сбегаются большие реки,— кисло произнесла Бекки.

— Я убежден в этом. Именно так и должно быть.

— Пожалуй,— сказал Уилсон.— Именно так.

Внезапно поднялась какая-то суматоха. Два копа из Сентрал парк вскочили на мотоциклы; парни из 20-го округа ринулись к машинам. Бекки поспешно включила радио: «13, повторяю — 13, в Бетезда Фаунтин».

— Господи!

Бекки живо пристроилась в хвост другим машинам. Они неслись, не разбирая дороги, прямо через парк, подминая под себя свежий снег. «13» — это самый серьезный сигнал, который может дать полицейский: это означало, что он попал в беду. Получив его, все соседние полицейские подразделения, а порой и более удаленные, были обязаны немедленно прийти на помощь. Этот сигнал полицейские ненавидели больше всего на свете, но если такое случалось, то откликались на него от всей души.

Когда-то Бетезда Фаунтин был элегантным рестораном на открытом воздухе. Летом сюда стекалась самая пестрая публика, чтобы подегустировать вина и полюбоваться на фонтан. Затем наступили 60-е годы, когда нагрянули наркотики. И Бетезда превратили в рынок их сбыта. Ресторан закрылся. Фонтан забросали мусором. Стены покрылись всякого рода надписями. Появились и убийства. Теперь это, некогда любимое горожанами место отдыха уныло пустовало как летом, так и зимой. На эспланаде, нависшей над бассейном, скорчившись и переломившись пополам, лежало лицом в снегу тело в голубой форме полицейского. Первыми до него добрались мотоциклисты.

— Он ранен,— крикнул один из них.

Со стороны Рузвельтовской больницы уже завывала сирена «скорой помощи».

Бекки пристроила свой «понтиак» сразу же за мотоциклами, и все трое пулей выскочили наружу.

— Я медик,— совсем ни к чему бросил на ходу Эванс.

В нью-йоркской полиции не было человека, который не знал бы, чем занимается Эванс. Он подбежал к раненому. Бекки ни на шаг не отставала от него. Это был коп средних лет, наверняка один из членов поисковой группы в парке.

— Вот подлая тварь,— сказал он, силясь улыбнуться,— это мерзавка собака так продырявила мне брюхо.

Говорил он с трудом, еле слышно.

— Проклятье,— выругался Эванс.

— Это серьезно, док? — спросил коп сквозь слезы.

Медик отвернулся.

— Лучше не двигайся, дружок, пока не принесут носилки.

Какой бы ни была рана, вы так потеряете меньше крови.

— До чего больно от этой пакости,— простонал полицейский.

Затем его глаза округлились, голова упала на грудь.

— Быстро, любую повязку! — приказал Эванс.— Он потерял сознание.

Двое друзей пострадавшего наложили ее прямо на дыру, зиявшую в его пальто.

— Где же эта похоронная колымага? — отрывисто спросил Эванс.— Если они не подсуетятся, коп отдаст концы.

В тот же момент подъехала «скорая», и медбригада не мешкая принялась за дело. Осторожно разрезали верхнюю одежду и обнажили рану.

Было жутко смотреть, как пульсировали темно-синие стенки кишечника. Бекки едва не разрыдалась. Опять ОНИ! И только что! Пять минут тому назад! Они бродят где-то рядом. Она дотронулась до плеча медэксперта.

— Оставьте меня в покое.— Он осматривал рану.— Увезите его,— приказал он полицейским. Затем посмотрел на Бекки и прошептал всего два слова: — Не выживет.

Раненого положили на носилки, внесли в машину, которая, взвизгнув колесами, помчала его в отделение неотложной помощи. Поскольку с пострадавшим был врач из больницы, Эванс вернулся в тепло «понтиака».

Остальные полицейские оставались все еще на месте происшествия и, сбившись в небольшие группы, рассматривали обагренные кровью следы на снегу. Все молчали. Да и о чем было говорить? У одного из их коллег только что выпустили наружу кишки, и он заявил, что это сделала собака. Подошел, отдуваясь, как тюлень, капитан округа. По неизвестным причинам он добирался сюда пешком.

— Что это еще за бордель?

— Ранили Бейкера.

— Каким образом?

— Какой-то зверь прогрыз ему 20-сантиметровую дыру в животе, да так, что вывалились кишки.

— Что за чушь собачья?

— Вы правы, господин, он утверждает, что это сделала собака.

Бекки почувствовала, как Уилсон схватил ее за руку. Она содрогнулась от внезапно окатившей ее волны ужаса.

— Послушай меня, малышка,— сказал он ей удивительно спокойным голосом на ухо.— Мотоцикл ведь не так трудно вести. Сумеешь?

— Думаю, что да.

— Лучше сумей, потому что сейчас тебе придется этим заняться. Это несложно.

— А машина?

— Не думай о ней! И как только доберемся до мотоцикла, удирай что есть духу!

Она не стала задавать никаких вопросов, хотя и не совсем поняла, почему он потребовал это сделать. Но партнеру привыкаешь верить, а Бекки достаточно доверяла Уилсону, чтобы повиноваться беспрекословно. Бывало, что и он оказывался в таком же положении. И не так уж редко!