Вокруг Света 1991 № 09 (2612) - [11]

В Карнаке и в других центрах западной мегалитической працивилизации есть особые группы глыб, явно использовавшихся при каких-то древних обрядах; само их количество противоречит предположению о случайном Характере этих ансамблей. Когда на них падает луч солнечного или лунного света, камни оживают, охваченные зеленоватым мерцанием. В абсолютной, ничем не нарушаемой тишине это производит незабываемое впечатление. В такие минуты рядом с ними совершенно явно чувствуется реальное могущество Неведомого.

Дольмены скорее всего были местами захоронения. Назначение менгиров остается непонятным. Расположение «гряд» и кромлехов () на местности позволяет сделать вывод о некоторых познаниях древних строителей в области астрономии и прикладной математики — и только.

В последние годы с помощью радиоуглеродного метода была заново проведена датировка камней, но в итоге вопросов только прибавилось. До конца 50-х годов памятники мегалитической культуры древнего Арморика (территория современной Бретани) относили к концу II тысячелетия до нашей эры, то есть к относительно близкой эпохе. Это позволяло предполагать, что колоссы Морбиана — лишь неуклюжие, неудачные копии, попытки воспроизведения построек средиземноморской культуры. Отсюда следовало, что цивилизации Средиземноморья были предшественниками и учителями морбианских строителей. Такая точка зрения хорошо вписывалась в старинную концепцию «ех oriente lux» («свет с востока»).

Но сегодня уже можно с уверенностью сказать, что большинство каменных конструкций Бретани было создано за тысячи лет до первых египетских пирамид или куполообразных гробниц микенской эпохи.Поэтому гипотеза «средиземноморских корней» больше не выдерживает критики.

...Весеннее утро. Воздух прибрежных равнин насыщен запахами Йода, водорослей, влажных трав. Когда идешь на рассвете от Плуарнеля к Карнаку и дальше, вдоль пляжей Кот-Соваж, внезапно появляется уверенность: эти каменные исполины воздвигнуты не теми, кто поклонялся Аполлону или Марсу, и не учениками египетских жрецов; их корни — здесь, на этой земле, от которой они так же неотъемлемы, как скелет от плоти.

Вот сквозь легкий туман проступает ансамбль Гран-Менек. Кажется, будто это кости самой Бретани вылезли из земли, чтобы обсохнуть и погреться под ласковыми лучами утреннего солнца. Меж огромных каменных клыков играют дети, фургон молочника приближается к ферме, и громко кричат чайки — они уже начали свою общественно полезную работу, очищают берег от всякого мало-мальски съедобного мусора. Фоном этой картины служит ослепительно голубое небо. И уже не хочется выдумывать никаких экзотических версий. В каменных чудесах, стоящих вокруг, воплощен древний дух этой страны, и он совсем не бессмыслен, хотя нам и непонятен.

Туристы, приезжающие сюда, как правило, уже знакомы с «друидскими преданиями» в изложении беллетристов; обычно в их багаже есть хотя бы один псевдоисторический роман на эту тему. И все-таки непосредственное знакомство с грубыми, неприкрашенными, ни с чем не соизмеримыми «костями земли» всегда ошеломляет. Но молчаливые колоссы, растревожив человеческое воображение и любопытство, совсем не спешат его насытить.

А сказки о феях, карликах и великанах — обитателях дольменов, о камнях, что раз в году, в полночь, купаются в океане, сегодня могут заинтересовать разве что детей. Их родители удовлетворяют свое любопытство более основательными сведениями, которые предоставляет всем желающим великолепный музей. Он носит имена двух пионеров археологии Морбиана — Милна и Ле Рузика. Первый из них был шотландцем, второй — сыном карнакского ткача. Вряд ли они могли предположить, что их любительская коллекция положит основу второму по величине музею доисторической культуры Франции. Ежегодно более ста тысяч посетителей, большинство — немцы и англичане, проходят по его залам.

Люди толпятся у музейных витрин; многие, заинтересовавшись, начинают изучать специальную литературу. И в результате узнают, что даже самые серьезные и добросовестные авторы, исчерпав запас гипотез, могут лишь расписаться в своем невежестве. Тогда раздосадованные читатели возвращаются к загадочным гранитным мастодонтам и снова обходят их со всех сторон. При этом они испытывают смущение, характерное для современного человека, узнавшего, что в мире есть нечто, чего не может объяснить наука.

К сожалению, любознательность туристов не проходит бесследно: тропинки, вытоптанные за последние годы, нарушают целостность древних ансамблей. Многие камни из тех, что помельче, оказались сдвинуты в сторону, и одинокие менгиры торчат среди исхоженных площадок, словно зубы чудовищ, вырванные из челюсти. Остается надеяться, что свободный доступ публики к сооружениям Карнака в скором времени будет прекращен или ограничен, как было сделано в Англии со Стоунхенджем. Если эта местность не станет заповедником, то суета и хаос, принесенные сюда человеком, могут навсегда уничтожить великую тайну камней.

Здесь опять стоит вспомнить о том странном, неприятном чувстве, которое возникает при вынужденном соседстве человеческого жилья с остатками мегалитических сооружений (кстати, на этом построен сюжет повести Г. Уэллса «Игрок в крикет»). Например, в поселке Крукуно одинокий дольмен расположен совсем рядом с крестьянским двором, обитатели которого иногда используют древние глыбы для разных хозяйственных надобностей. Сам дольмен здесь неуместным не кажется, но зато таковым выглядит рядом с ним все остальное: двор, машины, телеграфные столбы, дорога.