Вокруг Света 1991 № 08 (2611) - [26]

— Этот холм? — спросил он. — Этот холм и правда — храм?

— Ему больше тысячи лет, — ответила Валери с благоговейным трепетом. — Как только я доберусь до Бельмопана, об этом узнает весь мир! — пообещала она.

— Угу... — промычал шофер.

Во власти страстей

— Еще не вернулась? — Иносент покачал головой и улыбнулся портье. — О, женщины, всюду опаздывают!

Портье тоже улыбнулся. Они с Сент-Майклом поддерживали давнее знакомство, пусть и не близкое, но устраивающее обоих.

— Но как без них обойтись? — Иносент взглянул на часы. Без двух минут пять. На конторке портье загорелась лампочка, и тот взял трубку телефона.

— Да, да, мистер Лемюэль. Я делаю все, что в моих силах, но это просто невозможно. Да, я попробую еще.

Повесив трубку, портье снова повернулся к Иносенту.

— Вечно эти, американцы. Никакой жизни с ними.

Иносент услышал имя Лемюэля и навострил уши. Он знал, кто это: еще один таинственный гость Кэрби из Штатов, учитель в отпуске вроде.

— Чего ему надо? — спросил Иносент.

— Луну с неба. Ему еще два дня тут жить, а теперь вдруг планы, видите ли, изменились. Подай ему место на самолете. Он должен немедленно покинуть Белиз, получил срочную телеграмму из дома. А я бы знал о ней, будь это так. Я бы сам ее ему и отдал, ведь верно?

— Конечно, — задумчиво ответил Иносент.

— Я сделал, что мог. Сказал ему, что сегодня рейсов на Штаты больше нет. А теперь он готов лететь куда угодно: Гондурас, Сальвадор, Ямайка, ему все едино. Но я ничего не могу сделать.

— Значит, ему придется тут ночевать.

— Надоели мне эти жалобы. Хорошо хоть, что в шесть я ухожу.

— Надеюсь, к этому времени девушка вернется, — сказал Иносент. — Я буду в баре.

По пути в бар он остановился у телефонной будки и позвонил в три места. В первый раз Иносент сказал: «В «Форт-Джордж» живет некий Уитмен Лемюэль. В две минуты седьмого позвони ему и скажи, что слышал о его затруднениях с самолетом. Предложи встретиться в Муниципальном аэропорту и обо всем договориться. Обещай увезти его сегодня же. Нет, тебе не придется тащиться в аэропорт».

Второй разговор был таков: «Тут американский парень Уитмен Лемюэль хочет лететь из Муниципального где-то в половине седьмого. Ищет место в самолете. Придеритесь к чему-нибудь и арестуйте его. Нет, вам не придется подкреплять обвинения».

И, наконец, третий звонок: «Часов в семь к вам привезут американца по имени Уитмен Лемюэль. Он проведет у вас ночь. Не трогайте его, но настращайте хорошенько. Утром я приеду и вызволю его. Надеюсь на его благодарность».

Между небом и землей...

Когда, болтаясь между небом и землей, Кэрби вновь увидел свой участок и храм, было всего пять часов. Вот уже полчаса, как он летит навстречу солнцу. Можно подумать, он и без того не зол, не взбешен, не психует и не сердится!

Тщетно успокаивал он Лемюэля по дороге в Белиз-Сити; тот отказывался беседовать разумно и либо стенал по поводу загубленной репутации, либо горестно обвинял Кэрби в крушении своей карьеры. В Муниципальном аэропорту он выскочил из самолета, едва перестали крутиться колеса, и галопом бросился к конторе, крича: «Такси! Такси!»

И вот Кэрби снова в своих владениях. Он отправился на холм, где его уже ждали Томми, Луз и остальные. Все смотрели на него вытаращенными глазами.

— Ты едва не вмазался, — объявил Томми.

— Эх, знали бы вы, что значит «вмазаться»! — злобно ответил Кэрби. — Тут только что побывала баба-археолог, черт бы ее побрал! Сейчас она едет докладывать об открытии храма майя.

— Плохо дело, — заметил Луз.

— Куда она едет? — осведомился Томми.

— Задержать ее мы не сможем, да и не имеет значения, с кем именно она будет говорить. Вся подлость в том, что эта зануда — честная.

— Кхм... — произнес Луз.

— Надеюсь, сегодня она не успеет привести подкрепление, но завтра наверняка вернется. Она думает, что я приехал сюда, чтобы десполиировать храм.

— Что-что? — переспросил Луз.

— Разорить и разграбить его, — объяснил Томми. — Что делать будем? Займем оборону?

— Тут будут полиция, репортеры, фотографы, археологи, чиновники, — сказал Кэрби.

— Полный набор, — подвел итог Томми.— Дело дрянь. Кэрби покачал головой.

— Противно, конечно, но придется все убрать.

— Навсегда? — спросил Томми.

— Господи, надеюсь, что нет, — Кэрби со вздохом посмотрел на свой шедевр. — Но надо, чтобы шум утих. Она вернется сюда с кучей народу, а тут ничего нет. Если повезет, ее сочтут психопаткой.

Перевел с английского Андрей Шаров

Рисунки В. Хомякова Продолжение следует

Александр Дюма (отец). Из Парижа в Астрахань

Окончание. Начало см. в № 6 , 7 /91.

Свежие впечатления от путешествия в Россию

Охота увела нас примерно на лье от замка. Было пять часов. Обед — чрезмерная роскошь после завтрака, устроенного в полдень; нас ждали к шести. Мы возвращались беретом реки, что дало нам возможность еще раз увидеть наших соколов в деле. Действительно, вскоре мы подняли высокомерную серую цаплю, и, хотя она взлетела вдалеке, сокольники сняли колпачки с обеих птиц, и те взвились со скоростью, тягаться с которой с ними не могло бы ничто, разве только молния. Атакованная сразу двумя врагами, цапля не имела никаких шансов на спасение; но в отличие от лебедей она старалась защититься. Ее длинный клюв и правда — странное оружие, на которое порой натыкается сокол, пикируя на нее; но то ли из-за неловкости с ее стороны, то ли от сноровки ее противников, но через минуту цапля потерянно устремилась к земле, где благодаря стремительной скачке одного из сокольничих была взята живой и почти без ран. Жизнь ее была спасена, и ей, с обрезанным крылом, предназначалось стать украшением птичьего двора князя. Большие птицы-путешественники — аисты, журавли, цапли — приручаются очень легко. Оба сокола получили еще раз по кусочку окровавленного мяса и казались очень довольными своей судьбой.