Вокруг Света 1990 № 01 (2592) - [11]

На границе асфальта и песка за Регганом пять пар глаз всматривались в горизонт, но никак не могли отыскать первую вешку, чтобы взять направление на Бордж-Моктар. Наша беда заключалась еще и в том, что и нюхать песок мы не умели. А перед нами веером расходились следы от колес, и каждый след куда-то вел, за каждым скрывалась судьба.

Ученые утверждают, что в пустыне следы могут сохраняться до ста лет. По словам южноафриканского писателя и путешественника Лоуренса Грина, в Египте в начале нашего века были обнаружены следы обозов наполеоновской армии, оставленные в 1798 году во время перехода из Сальхуджи в Кантару, а в отдаленных районах Западной пустыни до сих пор находят следы узких шин автомобилей, впервые примененных в битве итальянских войск с сенуситами (Сенуситы — члены мусульманского религиозного ордена в Ливии, активно выступавшего против итальянской колонизации.) в первую мировую войну. Ученым эта особенность пустыни, безусловно, на руку, нам же живучесть следов только мешала и затрудняла выбор.

Ничего не оставалось, как искать «золотую» середину и ехать по биссектрисе веера. Двигаться решили, пока не увидим вешку, но ни в коем случае не выпуская Регган из виду.

Городок был еще как на ладони, когда машина Олега, которая тащила прицеп, засела в песке. Мы принялись, увязая по колено, ее толкать. Автомобиль выбрасывал из-под колес струи песка и зарывался все глубже. Нужно было пускать в ход лебедки.

Подъезжаю к зыбучему участку. Связываем тросы, включаю лебедку. Тросы натягиваются струной, моя машина дергается, припадает на передние колеса, словно заарканенный олень — автомобиль Олега ни с места. Лебедка продолжает вращаться. Теперь зарывается моя машина. Все глубже и глубже. Достигнув твердой поверхности, она замирает. В этот момент дергается другой автомобиль. Его задняя часть приподнимается и ...раздается глухой щелчок, как будто по песку ударили кнутом. Лебедка накручивает обороты вхолостую. Лопнуло крепление троса на машине Олега. К счастью, металлический хлыст никого не задевает.

Сахарские барханы цепко удерживают жертвы в паучьих объятиях. Лишь с третьей попытки вырываем из них застрявший автомобиль. Для этого отстегиваем прицеп с восемнадцатью канистрами бензина, расчищаем песок, включаем лебедки и снова толкаем. Я позавидовал тем, кто путешествует по пустыне на верблюдах. Им все нипочем — этим «любимцам аллаха». Согласно одной из легенд, аллах, сотворив из глины человека, разделил остаток материала на две части: из одной он создал финиковую пальму, сестру человека, а из другой — верблюда, брата человека. Как известно, пророк Магомет был, как и его отец, верблюжьим пастухом и проводником караванов. Поэтому неудивительно, что в Коране говорится о верблюде как о главном богатстве мусульманина.

Когда мы вытаскивали машину, проходившие мимо верблюды — (они свободно гуляют вокруг алжирских оазисов и поселений) — презрительно посмотрели на нас. Одногорбые иноходцы знали себе цену. В отличие от людей, им известно сотое имя аллаха. По преданию, Магомет передал своим приверженцам девяносто девять имен всевышнего. Сотое он прошептал на ухо своему белому верблюду-мехари в благодарность за то, что тот унес его в трудную минуту от врагов.

Закончив атлетические упражнения с машиной, понимаем, почему дороги разбегались веером. Опытные водители по одному только виду распознают зыбучие пески и пытаются их либо объехать, или, если занос небольшой, проскочить с ходу на большой скорости.

Наконец долгожданный маяк. Это мачта высотой около пятнадцати метров, установленная на бетонном основании. Внизу к ней крепится табличка, на которой указано расстояние до ближайших пунктов в километрах. Наверху закреплены солнечные аккумуляторы. Днем они заряжаются, а ночью отдают энергию фонарикам, которые мигают до рассвета. Верхушка мачты выкрашена в красный цвет, чтобы лучше ее разглядеть на фоне барханов.

Двигаться по сахарским ориентирам научились, проехав километров двести. Делается это так. Отыскиваем маяк глазами, мысленно проводим до него прямую и пытаемся, огибая языки сыпучего песка, придерживаться этой линии. При подъезде к маяку необходимо быть на этой прямой и не сходить с нее, пока не увидишь на горизонте следующий ориентир. Сложность заключается в том, что, находясь у одной мачты, ты не видишь другой. Оба маяка оказываются в пределах видимости, когда находишься на полпути между ними.

Верное направление подсказывают и металлические бочки. Среди них, возможно, и те, что были поставлены первопроходцами в 1923 году. Однако целиком полагаться на «бочковое» направление нельзя — можно уйти в сторону к какому-нибудь затерянному колодцу и сбиться. Это случалось и с нами. Только маяк рассеивал сомнения и подтверждал, что мы на верном пути.

Сбиться же проще простого. Мало того, что легко пропустить ориентир, постоянно сбивает сама дорога. Помимо песчаных западней, из которых выбраться удается далеко не каждому, попадаются участки гофрированной поверхности. Будто тысячи крокодилов, которые в былые времена водились в реках Сахары, легли поперек пути, и их растрескавшиеся спины слегка присыпало песком. Езда по такой дороге — адово наказанье. От тряски двигатель готов выскочить из-под капота, передачи скоростей начинали самопроизвольно включаться, до боли закладывало уши, а чтобы не прикусить язык, приходилось зубами сжимать комок жевательной резинки.