Вокруг Света 1988 № 06 (2573) - [13]

Вспомнил про позавчерашнее интервью. Репортер местной газеты попросил нас, нескольких человек из разных стран, высказать свое мнение о Швеции. Зигрет из Кёльна говорила о некоторой замкнутости шведов, о том, что с ними порой трудно разговориться, хотя в целом она себя чувствует здесь как дома. Сэнди из США восторгалась шведской кухней и народными танцами. Я довольно долго и вроде бы гладко говорил о приверженности шведов своим социальным ролям. Но из статьи на следующий день я узнал, что наибольшее впечатление на репортера произвел венгр Петер, который восхитился растущим интересом шведов к своим национальным корням, обычаям, традициям. Шведы все больше танцуют народные танцы, все больше шьют национальную одежду прошлых веков, все богаче здешние этнографические музеи. Все чаще они стараются по церковным книгам записей рождений, браков и смертей построить свое генеалогическое древо. Я снова вспомнил частную избу-музей крестьянского быта, которая превратилась в источник дохода для хозяев, особенно в туристское летнее время.

У меня с собой несколько газет, которые я предусмотрительно захватил в дорогу: «Дагенс Нюхетер», «Свенска Дагбладет». Первая — так называемая Независимая — цитирует председателя Левой партии — коммунисты Швеции — Л. Вернера, который считает, что «на последней бомбардировке шхер на восточном побережье есть отсвет нелепости». Вторая газета — рупор правых. Она информирует читателя о том, что бомбардировка прекратилась, но состояние повышенной боевой готовности вокруг шхер сохраняется. Трудно говорить об укреплении доверия между нашими странами.

Почему-то вспомнилась недавняя игра в теннис на острове с одним шведом. В перерыве между геймами к нему подошел другой швед, и нечаянный порыв ветра донес до меня слова о том, что таких русских не бывает, и оба посмотрели на меня как на марсианина. Оба были вполне приятно-вежливы, но играть дальше, а тем более идти в гости к одному из них расхотелось.

Один из сидевших напротив меня шведов предложил поменяться газетами. Оба улыбались и спрашивали о каких-то пустяках. Я немедленно произвел трансакцию и закатил тираду насчет погоды под дружеское шведское киванье и «яа... яа...».

Кажется, я совсем проникся шведским духом...

о. Черн

Валерий Рыжков, кандидат филологических наук

Зеленое свечение в океане

Люк закрылся медленно и плотно. Ни температура, ни влажность внутри обитаемой сферы глубоководного автономного аппарата «Мир-1» не изменились от того, что окно в остальной мир захлопнулось, но все равно от чего-то стало душновато.

Очки и линзы объективов запотели, покрылись крупными, как слезы, каплями. В несгораемом комбинезоне чувствуешь себя словно в парной бане, хотя температура внутри двухметрового шара не превышает 34 градусов при влажности 96 процентов.

— Ничего,— успокоил меня командир нашего маленького экипажа финский пилот Пекка Лааксо,— это аппарат нагрелся на солнце, сейчас нас опустят на воду, и будет легче...

Момент подъема аппарата с палубы научно-исследовательского судна «Академик Мстислав Келдыш» я пропустил. Но увидел в иллюминатор кран, поднявший нас над бортом, потом вспомогательный катер, которым руководил Лев Симагин, затем поверхность океана стала медленно приближаться. На какое-то время аппарат повис над водой, после чего иллюминатор быстро поменял свой цвет с золотистого, солнечного на голубой.

Мы на поверхности. Сейчас катер Симагина оттащит нас от борта, отцепит трос, и мы останемся одни — связь только по радио. И слова «аппарат ушел под воду» будут означать, что седьмое погружение в серии испытаний аппаратов «Мир» началось.

Оно не было ни сложным, ни продолжительным, но помогло представить, как всего три дня назад в этом аппарате впервые в своей жизни гидронавты опустились на глубину 6170 метров.

Это было 13 декабря прошлого года.

Тогда на моем месте — крохотном диванчике справа по борту — лежал, скорчившись (иначе не уместишься), профессор Игорь Евгеньевич Михальцев, научный руководитель погружения и инициатор советско-финской программы «Мир», в которой идеи и техническое задание были наши, а изготовила подводный аппарат финская фирма «Раума-Репола».

На месте второго пилота, где сейчас находится Дима Васильев,— на левом борту работал доктор технических наук Анатолий Сагалевич, руководитель отдела обитаемой подводной техники Института океанологии имени П. П. Ширшова.

Командиром аппарата шел, как и в этом нашем погружении, финский пилот Пекка Лааксо. Опыт подводной работы у Пекки небольшой. Его, бывшего летчика ВВС Финляндии, фирма послала на обучение во Францию, где он прошел курс подготовки гидронавтов, однако и в рекордном спуске Лааксо продолжал учиться у Анатолия Сагалевича, который на аппарате «Пайсис» совершил больше сотни погружений в Тихом, Индийском, Атлантическом океанах и на Байкале...

Я сказал «рекордный спуск», и это не оговорка, хотя мне, как и читателю, известно, что абсолютная разведанная глубина Мирового океана была покорена на батискафе «Триест» конструкции швейцарского физика и инженера Огюста Пикара в Марианской впадине еще в 1960 году. Тогда сын Огюста Жак Пикар вместе с американцем Д. Уолшем опустились на дно с отметкой 10 916 метров и, пробыв там около получаса, благополучно всплыли.