Вокруг Света 1986 № 07 (2550) - [33]

Это заняло у сомовцев весь март и начало апреля.

Но чем дальше судно уходило на север, тем лед становился мощнее: «Михаил Сомов» входил в массив. Пока временами появлялись небольшие трещины. Эти моменты не упускались. На сто метров появлялась возможность, сто и проходили...

В начале апреля вертолеты еще летали на «Павел Корчагин», стоящий на кромке льда. Тем более что там машины могли заправляться. Но когда капитан Родченко почувствовал, что «Корчагин» на пределе досягаемости, что он не сможет даже людей переправить, начали срочную эвакуацию. В первую очередь экспедицию, перезимовавшую на станции Русская, потом женщин и часть команды. И сделали это вовремя, потому как на следующий день — 18 апреля — «Корчагин» уже не мог подойти ближе. Лед нарастал, и он рисковал тоже оказаться в плену.

Дрейф Тихоокеанского массива был настолько ощутим, что «Сомова» вместе с тяжелейшими льдами понесло обратно на юго-запад.

К концу апреля судно сумело проскочить к самой середине массива. Но тут начались сумасшедшие морозы. Мгновенно все затянулось. Сплошной десятибалльный лед.

Вертолет еще летал. Час-два светлого времени использовали для поиска места, где можно было бы более или менее спокойно стоять. Сжатие четырех-пятиметровой толщины льдов было не для корпуса «Михаила Сомова».

Обычно самая удобная стоянка в таких случаях — три поля, которые сошлись бы и образовали внутри треугольник чистой воды. Но и тогда, когда нашли такое место, оно оказалось недолговечным: началась сморозь, пошел молодой лед. Нужно отрабатывать машинами, чтобы под кормой была разрядка, не смерзся винт. Иначе потом, если рядом или недалеко откроется более удобная стоянка, судно не сможет сдвинуться с места... От сильного сжатия в стыках полей идет торошение, стоит грохот. Через две-три недели здесь места для стоянки не останется. Надо будет и отсюда бежать. Но куда?.. Ждать момента, удачи, чтобы прорваться и найти такой же треугольник воды между тремя полями...

Второй раз мы увиделись с Валентином Родченко в Москве, уже в этом году. 18 февраля Валентину Филипповичу Родченко — капитану научно-экспедиционного судна «Михаил Сомов» и Артуру Николаевичу Чилингарову — начальнику спасательной экспедиции на ледоколе «Владивосток» в Кремле вручали ордена Ленина и медали «Золотая Звезда». Третий Герой Советского Союза, Лялин Борис Васильевич, командир звена вертолетов Ми-8, находился в очередной экспедиции.

И вот на следующий день Валентин Родченко пришел к нам в редакцию журнала «Вокруг света».

Родченко был в хорошей форме, оттаявший. Февральское солнце било в окна, на столе стоял целый самовар на двоих, и за чаепитием он говорил легко и с удовольствием. Увидев за моим столом на стене карту рельефа дна Мирового океана, он подошел к ней. Разглядел «свое» побережье Антарктиды и сказал:

— Видишь перепад глубин в море Росса? — Он привлекал мое внимание к огромному океаническому заливу, далеко врезающемуся в ледовый щит Антарктиды; синева глубин на карте резко граничила с бледностью мелководья.— Здесь нас придавило в первый раз. Сам лед был не страшен, молодой. Но от сжатия образовалась каша, а в ней мы не могли двигаться: винт уже не крутится, руль не поворачивается. Под судном не просто ледяная подушка — валы наворочены. Стоит айсберг на мели — длиной в две с половиной, три мили, и нас несет к нему. Представляешь, и это продолжалось в течение трех-четырех дней. Но, наконец, лед между судном и айсбергом так спрессовало, что нас перестало прижимать к этой махине. Это было бы безопасно, если бы другой айсберг не начал наступать на нас. Он не останавливается, до «Сомова» остается миля, полмили, три кабельтова; судно уже начало ложиться на борт, и два айсберга вот-вот могут сомкнуться... И тут произошло чудо: когда нас от него отделяло каких-нибудь двести метров, айсберг развернуло — видимо, попал в сильное течение,— и он прошел мимо борта «Сомова», проскочил, оставив за собой шлейф чистой воды. Мы сразу же воспользовались этим моментом и выскочили отсюда. Из зоны скопления айсбергов ушли на пятнадцать-двадцать миль...

Так вот, все айсберги, сносимые течением и ветрами, здесь грядой стояли на мели, как Великая Китайская стена... Мы и не думали, что нас поведет в море Росса... И в Москве и в Ленинграде надеялись, что примерно к концу мая нас понесет на север. Вот почему сразу не стали беспокоиться о нас. Прогноз выноса не оправдался, и нас вместо севера понесло на юго-запад. Когда «Сомов» прошел район предполагаемой дивергенции, возникла двоякая ситуация: нас могло понести вдоль этой стены, что было бы очень плохо, судно могло припечатать к айсбергу, ведь весь массив льдов нажимал на эту стоящую на мели гряду. Хорошо, если бы выкинуло нас между двумя айсбергами далеко в море Росса.

Но нас понесло в море Росса с южной стороны, и здесь стало ясно, что оказываемся между берегом и айсбергом — последним из гряды. Мало того, что в этом месте сильнейший дрейф льдов, но еще гуляют и небольшие айсберги, которые не садятся на мель. А попасть между дрейфующим и стоячим льдом, это, сам знаешь, не менее страшно... Мясорубка. И вот тогда-то стало ясно всем: нас надо спасать.