Вокруг Света 1986 № 02 (2545) - [28]

— Итак, это мятеж, — словно бы радостно констатировал Блай.

Даже распалившийся моряк обмер. Все как зачарованные следили за рукой капитана, которая медленно тянулась к поясу. Никому не хотелось вновь испытать на себе крутой нрав шкипера. Но их много, а он — один.

Рука Блая скользнула в карман шорт. Он вытащил пачку сигарет и закурил.

— Ну? — иронически спросил он после долгой паузы.

Понурившись, мятежники гурьбой двинулись к баркасу. За исключением одного.

...Извинимся перед читателями: в этой нечаянной мистификации виноваты не мы, виновата сама жизнь, которая заставила далекого потомка Уильяма Блая разыграть комический вариант трагической сцены на пустынном атолле в Тихом океане. И вместо сабли схватиться за пачку сигарет.

Неведомо для широкой общественности в австралийском торговом флоте последние тридцать лет служил некто Рональд Блай. Прапрапраправнучатый племянник человека, который был вице-адмиралом и членом Лондонского королевского общества — крупнейшей научной организации Великобритании, а в историю вошел как, образец жестокого и недалекого капитана.

Рональд Блай занимал на флоте разные посты, вплоть до капитана флотилии. Но моряков не калечил, бунтов не провоцировал. Однако были у него две затаенные мечты. Первая — узнать побольше о своем предке. Вторая — повторить его марш-бросок на баркасе через Тихий океан. Шутка ли, шесть тысяч километров!

Напомним историю мятежа на «Баунти».

В декабре 1787 года судно британского королевского флота «Баунти» отправилось из Портсмута на остров Таити, чтобы взять груз саженцев хлебного дерева. Англичане надеялись акклиматизировать эти растения на Антильских островах, дабы иметь дешевую пищу для рабов. Во время десятимесячного плавания, полного тягот и лишений, матросы и офицеры в полной мере испытали на себе тяжелый характер капитана. Опытный навигатор, служивший раньше под началом знаменитого Кука, Блай был вспыльчив, требователен до придирчивости, скор на расправу.

На Таити взяли на борт саженцы. Но ветры не благоприятствовали выходу судна в море. Шли недели. Гостеприимные таитяне, райский климат, обилие даров природы — все это действовало расслабляюще. Но стоило «Баунти» сняться с якоря, как вернулось прежнее: однообразная корабельная пища, палочная дисциплина, рукоприкладство офицеров, придирки капитана. Особенно острый конфликт вспыхнул между Блаем и помощником штурмана Флетчером Крисченом.

Уильям Блай мало чем отличался от большинства капитанов того времени. И если Крисчена поведение шкипера шокировало, то тут сказалась разница в их воспитании и происхождении. Достаточно вспомнить песни моряков XVIII века, чтобы понять: флот не располагал к сентиментальности.

Сын таможенного инспектора, Уильям Блай был записан моряком с восьми лет, в шестнадцать он уже служил. За флотскую жизнь Блай столько получил и раздал оплеух, что жестокое отношение к людям вошло в его кровь. Иного он не видел и представить себе не мог. С другой стороны, Крисчен по сравнению с Блаем был недурно образован, наслышан о гуманизме, к тому же был молод и не успел еще огрубеть.

Весной 1789 года напряженность на «Баунти» достигла критического предела. Капитан чувствовал приближение грозы. По традициям того времени, шкипер вовсе не обязан был доставлять всех членов команды живыми и здоровыми на родину. А вот за саженцы пришлось бы отвечать. Блай довел Крисчена до того, что молодой офицер принялся тайно сколачивать плот, вынашивая планы бегства — в открытом-то море! Но случай распорядился иначе — за бортом оказался сам капитан. 28 апреля после очередного оскорбления разгневанный Крисчен поднял мятеж и без единого выстрела захватил корабль.

Часом позже на воду спустили баркас, куда препроводили капитана. За ним последовали 18 моряков, оставшихся верными присяге. В баркас бросили недельный запас провизии и воды, компас, секстант, морские таблицы. Беспалубное суденышко не было рассчитано на девятнадцать человек и на сколько-нибудь длительное путешествие. Историки подчеркивают, что Крисчен ссадил капитана в безветренную погоду, в виду острова Коту и даже взялся буксировать баркас к этому острову. Это уже сам Блай принял решение плыть до ближайшей колонии европейцев — голландского поселения на Тиморе. Шесть тысяч километров его не устрашили — уж очень капитану хотелось побыстрее связаться с адмиралтейством и отомстить мятежникам.

Крисчен и его единомышленники после долгих мытарств достигли острова Питкэрн, сожгли «Баунти» и основали колонию, судьбе которой посвящено немало публикаций (См., например, «Вокруг света» № 4, 1965; № 4, 1976; № 5, 1984.). Тем временем Блай ускользнул от неминуемой смерти — одолев тысячи километров, потеряв лишь одного спутника, он прибыл на Тимор. О колонии на Питкэрне Блай узнал слишком поздно: планы мести остались нереализованными. Потом капитан еще долго служил на флоте. Своими рассказами о южных морях он увлек родную сестру, которая приехала в Австралию и поселилась там. Ее прямой потомок — Рональд У. Блай.

Многочисленные исследователи, находя новые документы, все глубже вникая в историю мятежа на «Баунти», отказались от прежней предвзятости. Блай не был злодеем. Жесток — да. Но не садист. Вспыльчив — да. Но отходчив. Вместе с тем его обличитель Крисчен тоже не был ангелом: излишней добротой и справедливостью явно не отличался