Вокруг Света 1983 № 01 (2508) - [6]

— Хосе, познакомься. Мой товарищ.

Я назвал себя и тоже подал руку. Потом взял брелок — маленькую резную головку, удивительно гладкую на ощупь, с идеальными обтекаемыми формами.

— Пластмасса? — спросил я. Старик обиделся.

— Черное дерево.

— А как же вам удалось в такой маленькой фигурке...

— Это не сложнее, чем в больших.— И он махнул рукой на стенку.

Тут только я разглядел маски по-настоящему. Они оживали на глазах. Лукавые толстощекие, грустные толстогубые, лупоглазые кокетливые, зубастые, сердитые, смеющиеся, плачущие рожицы из дерева смотрели на меня с пытлипым любопытством.

— Вы знаете... — некоторое время я стоял ошеломленный, не зная, как вызнать резчика на разговор,— я немного увлекаюсь резьбой... Не могли бы вы рассказать, как работаете. Может, попозже, когда соберетесь уходить?..

Хосе сразу поднялся.

— Я уже заканчиваю — все заказы отдал. Если вы так хотите... тут неподалеку можно спокойно поговорить, а заодно и выпить хороший кофе.

И он начал снимать маски со стены.

— Отлично,— сказал Хесус.— Я потом зайду за тобой. Где вы будете?

— У «Двух братьев».

Хосе взвалил сумку на плечо, и мы пошли.

Кофе был крепкий и сладкий. С моря уже потянуло прохладным ветерком. Хосе закурил и вопросительно посмотрел на меня.

— Как у вас получается такая резьба? Наверное, зависит от дерева? — спросил я.

— От дерева... Да, многое. Хотя всякая порода по-своему красива. Успех зависит не только от того, что режут, но и как...

— Например?

— Например, тот самый брелок. Пластмасса... В чем-то вы правы: работа неудачная. Не стоило резать из этого сорта такую мелкую вещь. Дело в том, что на черном дереве не видны ни годичные кольца, ни радиальные лучи. Древесина его однородна. И потому на маленькой фигурке не видна фактура, а надо резать так, чтобы подчеркивать строение древесины. Большая маска из черного дерева — другое дело.

— Почему?

— Ну, считайте это моим личным мнением или, если хотите, стилем. Видите ли, сортов черного дерева очень много — от темно-зеленого до черно-бурого. Так вот, практически черная только сердцевина. Внешние же кольца светлые. Это и позволяет в крупной работе использовать оттенки, пофантазировать, «поиграть» с деревом. Можно выгодно сочетать выпуклости и выемки, сделать, например, лицо на черном фоне, а волосы — на светлом. Тут трудно дать практический совет — все зависит от собственного понимания и... куска дерева.

— Вы-то предпочитаете черное дерево?

— Не совсем так. Я люблю с ним работать, но истинно «мое» — красное. Красной древесины много. Американскую секвойю тоже иногда называют красной. Однако лучше всего махагониевое дерево. Оно хорошо полируется, не растрескивается, не коробится. А какая фактура! Радиальные лучи узкие, на торцевом срезе едва заметны. Годичные кольца не выделяются резко, зато очень красиво подчеркивают в продольном срезе плавность линий... Дерево твердое, но хрупкое. Бывает, не под тем углом надавил — хлоп! — и расколол почти готовую вещь. Можно выкидывать.

— Вы только маски режете?

— Нет, конечно. Делаю ступки, спицы, кастаньеты, ножи для бумаги. Здесь с резьбой надо меру знать. Иногда тонкость орнамента может быть во вред практическому назначению вещи. Не правильно рассчитана рельефность украшения — и отлетит кусочек завитка орнамента: вся вещь пропала! А пыль! Забиваясь в узкие щели, она через некоторое время придаст изделию неопрятный вид...

— Ну а все же, как подбираете материал, какие используете инструменты?

— Когда работаешь с ценными породами деревьев, используешь по возможности все, до последнего кусочка. Учитываю направление волокон, наличие сучков. Определяю, где можно смело резать, а где лучше не тревожить... Конечно, хорошие инструменты — залог успеха. Я ведь слесарь в авторемонтной мастерской. Резцы вытачиваю себе сам. С деревом люблю работать с детства, но до революции это никого, кроме родных, не интересовало. А после победы народной власти требовались рабочие руки, было не до забав. Вот только в прошлом году я решился появиться со своими работами на Кафедральной. Вышел — и, оказывается, многих интересует то, что я делаю. Мне заказывают — я стараюсь. Больше двух часов на ферии не задерживаюсь — быстро раскупают.

Хлопнула входная дверь, и я увидел Хесуса. Он подошел, улыбнулся:

— Поговорили? Ну, пошли, Андрес, я тебе еще кое-что покажу. До следующей субботы, Хосе.

И снова закружилась, зашумела разноголосая ферия.

Совсем рядом раздается странный, ни на что не похожий мелодичный звон. Оглядываюсь. Продавец возле лотка позванивает в колокольчик. Самое любопытное — колокольчик глиняный!

— Что за чудеса! — восклицаю я по-русски.

— Вам нравится? — так же по-русски откликается продавец. Видя мое удивление, поясняет: — Я шесть лет учился в Москве на инженера. Сейчас дороги строю. Язык, как видите, не забываю. Я очень люблю Москву. Это город моей юности. До сих пор иногда снятся ее улицы.

— А колокольчики — неужели...

— Это наше, старинное кубинское ремесло. Я занимаюсь лепкой с удовольствием. Конечно, как и в каждом ремесле, здесь есть секреты. Например, нужно найти особую глину. Но самое трудное — обжиг. Недодержишь — звона не будет, глухой удар, тусклый. Передержишь — лопнет при обжиге. Извините, покупательница ждет.