Вокруг Света 1982 № 08 (2503) - [14]

Летим к южной оконечности архипелага. Каменными челюстями грызет лед мыс Тегетхоф; две скалы, отпрянувшие от него, словно зубы, пронзают припай. Так же выглядел этот мыс сто восемь лет назад, когда его увидели участники австро-венгерской экспедиции Юлиуса Пайера. Это были первые люди, ступившие на берега архипелага, они и назвали его Землей Франца-Иосифа в честь своего императора. (Первым высказал предположение о существовании этой земли русский морской офицер Николай Шиллинг.) Пайер предсказывал открытой им земле незавидное будущее: «Годы пройдут, а эти негостеприимные берега останутся все теми же, и снова воцарится здесь нарушенное нами их великое одиночество... Мы повернулись спиной к этому пустынному миру. Посещенные нами страны едва ли когда-нибудь окажут материальную пользу человечеству».

Нет, мир не повернулся спиной к Северу! Шли годы, а берега архипелага продолжали притягивать к себе все новые корабли, под разными флагами. Был среди них и ледокол «Ермак» с экспедицией С. О. Макарова, который, как будто в ответ Пайеру, произнесет знаменитую фразу о том, что Россия смотрит своим фасадом в Арктику.

Мы приземлились на острове Хейса, в обсерватории «Дружная». Приземлились всего на несколько минут — взяли пассажира. Но даже при беглом взгляде поражает масштабами «столица» ЗФИ, недаром она считается научным центром всей Советской Арктики. Несколько десятков ярких, красивых домов расположились на берегу Космического озера. Много техники, свое подсобное хозяйство, налаженный быт, хорошее снабжение. Полярники проводят полный комплекс гидрометеорологических и аэрологических наблюдений, ведут работы на станциях земного магнетизма, космических лучей, ионосферной, северных сияний. С особым интересом рассматривали мы большой заснеженный ангар на краю поселка. В «Дружной» советские ученые совместно с французскими коллегами производят запуски ракет двух типов — метеорологических и для изучения верхних слоев атмосферы. Подобные исследования не ведутся больше нигде в Арктике.

И вот что еще запомнилось мне на острове Хейса. Какой-то корабль с очень знакомыми очертаниями был впаян в лед около берега.

— «Красин»,— сказал Бредовой, словно подслушав мои мысли.— Тот самый, что спасал Нобиле.

— Зачем же его здесь бросили?

— Его не бросили. Он хоть и почетный пенсионер, но работает. Там база геологов...

Работы на архипелаге заканчивались. Мы обследовали внешнее побережье по периметру, прочесали свободные от ледников зоны, слетали даже на маленькую Викторию — остров-сироту, заблудившуюся между Землей Франца-Иосифа и Шпицбергеном. И все, что обнаружили в пути, зафиксировали в журнале наблюдений и на своей рабочей карте. Авиаучет подтвердил, что ЗФИ — крупнейший в западном секторе Арктики медвежий «родильный дом». Каждый год здесь выводят потомство до 150 медведиц. Экспедиция выявила много и других уникальных объектов — биологических и ландшафтных. Если учесть всевозрастающую степень антропогенного воздействия на уязвимую природу архипелага в связи со стремительным проникновением человека в эти отдаленные края, становится ясным, что природа ЗФИ нуждается в незамедлительных особых мерах охраны. Сомнений нет — охранять надо, а как — это будет определено в самом близком будущем, после обстоятельных исследований экспедиции. Специалисты говорят о создании заповедника или заказника, первого в нашей стране в зоне полярных пустынь, или, возможно, комбинированной охранной зоны, включающей и заповедные участки, и районы, имеющие режим заказника.

Мы возвращались из последнего маршрута, наш «Илья», огибая южное побережье, шел курсом на базу. Сплошные ледяные поля сменились тонким блинчатым льдом, тот, в свою очередь, длинными, текучими прядями сала, дальше открылась чистая вода. Самолет держался кромки припая. Слева по борту тянулись голубыми лентами края ледников, кое-где обломанные; летом эти многотонные осколки отправятся в плаванье и станут айсбергами. Выходы ледников перемежались обрывистыми мысами и похожими на короны вершинами, за ними, в поднебесье, курились снегом белые купола. Справа, в южную сторону, и впереди уходила за горизонт иссиня-черная полынья. Здесь, на границе воды и льда, кипела жизнь, здесь собрались, кажется, все представители животного мира архипелага. Бесчисленные стаи птиц, срываясь единым махом, морщили воду. Прибавилось тюленей, грелось на солнце небольшое стадо моржей, медвежьи следы, пересекая припай вдоль и поперек, соединялись у воды в торные дорожки. А вот и сами медведи: матуха вывела своих малышей к морю, учит уму-ра

зуму, чуть поодаль прячется за торосом медведь-одиночка, должно быть, скрадывает нерпу.

Самолет был на полпути между Землей Георга и островом Белл, в том месте, где выходит к морю пролив Найтингейл, когда прямо перед нами всплыла из воды гигантская темно-бурая торпеда. Заметили ее сразу несколько человек и закричали в один голос:

— Кит!

Полынья туманилась серыми космами испарений, курчавилась острыми гребешками волн, вспыхивала перебегающими солнечными пятнами, и все же гладкое, округлое тело проступало в воде совершенно отчетливо. Это действительно был кит. Через мгновение невдалеке от него, пуская пенные волны, прорезали воду еще четыре темные торпеды, дальше еще... Киты всплывают всего на минуту-две, потом снова исчезают и появляются уже в другом месте. Успеваем все же сосчитать: одиннадцать. Целое стадо!