Вокруг Света 1981 № 07 (2490) - [20]

В конце 60-х годов правительство штата Куинсленд заставило аборигенов из резервации Мапуна перебраться в Аурукуну и на остров Морнингтон. Худо-бедно, а жить удавалось. Но..

...Можно подумать, что аборигены просто притягивают к себе полезные ископаемые! Стоило им хоть как-то обосноваться на новых местах, как туда повадились трудолюбивые люди с геологическими молотками.

Зная, что с молотками разгуливают предвестники несчастья, аборигены на Морнингтоне отказывались наниматься в подсобники, а затем похитили ночью полевое оборудование и запрятали его в пещере (и тем вроде бы подтвердили сведения из географического учебника школ штата Новый Южный Уэльс: «Аборигены — ленивые существа, лишенные всяких моральных принципов, всегда готовые к обману, мошенничеству и кражам»). Геологи ограничились рукоприкладством, а полицию извещать не стали. Они, может быть, даже понимали, что добра от их работы аборигенам ждать не приходится. Но... «Я — специалист, мое дело — сторона». Оборудование им прислали через два дня.

Кстати, ничего ценного на Морнингтоне геологи не нашли. Но нужно было освободить Аурукуну. И чтобы не было лишних разговоров, решили очистить и остров. А темнокожих людей выселили и из Аурукуны, и с острова Морнингтон в новехонькую резервацию.

...Геологи туда пока не добрались.

Л. Мартынов

Волочаны — земля мореходов

Меня как штурмана и моряка  давно занимала история древних волоков на Таймыре. Сколько прочитано, сколько перевернуто архивных страниц, и вот настал момент, когда я почувствовал, что мне надо ступить на таймырскую землю своими ногами. Пройти волок между Пясиной и Хетой, которым пользовались русские землепроходцы.

Усть-Авам

Афанасий Никитович Чуприн, председатель сельсовета Усть-Авама, поднялся со мной на откос Внизу, на террасе у плавпричала, уходила в обратный рейс «Аннушка». Вздыбились буруны на штевнях дюралевых поплавков. Потом, срывая винтом пену и бросая ее под фюзеляж, машина стала выруливать на стрежень.

— На Волочанку пошла. А вам трудно будет выбираться отсюда. Теперь поплавки сменит, на лыжи встанет и будет дожидаться льда хорошего,— Чуприн ждал, что я отвечу.

— Мне на волок попасть надо, вверх по Аваму

Чуприн искоса глянул на меня, но промолчал. Река мирно и бесшумно струилась внизу. Багряные берега, отражаясь, золотили воду.

— Охотников мало теперь на волок идти. Однако надо,— тут же добавил он. И бодро с разгону вбежал на косогор.

Три десятка домов, старых и новых, стояли вдоль разбитой тракторами дороги. Улица спускалась к реке. Над ней этаж предков частоколы могильных оград с копыльями от нарт. И чайками, выточенными из дерева.

В сельсовете пусто. Чуприн позвал меня к карте, показал на синие про жилки повыше Усть-Авама. Две реки сходились в самом центре полуострова. Пясина несла воды в Карское, Хета — в море Лаптевых.

— На двух морях стоим, да больно далеко до них. А места на волоке богатые. Да раньше всюду было зверя и рыбы много. Зачем шли вверх, зачем суда тащили? Теперь-то просто. Кто на рожденье, кто на свадьбу. «Казанку» даже вдвоем куда хочешь утащишь

Чуприн присел за стол, предложил курево и продолжил разговор о заботах нынешних.

— Другим стал Усть-Авам. Раньше гоняли через волок в Волочанку с шестом да на веслах. Пять-шесть суток. Теперь моторы. И дня не надо. Летом дикаря на моторках бьем. Зимой песца да куропатку добываем. «Бураны» балки тащат. Охотник капканы ставит, приваду развозит — все на снегоходе.

Я внимательно разглядывал Чуприна. Продолговатый разрез глаз, черная с проседью челка, морщинистый лоб, узловатые от непрестанной работы руки. Застегнутая на все пуговицы сорочка. Непременный пиджак с депутатским значком на лацкане, стрелки брюк уходят в сапоги «Это и есть,— думал я,— потомок тех долган, нганасан, энцев».

— Хорошие места на волоке — Чуприн вроде бы занялся моим делом и задумчиво проговорил. — Дать бы вам в проводники Елагира Бориса Кононовича. Шибко бывалый человек. Да теперь на отстреле он.

Председатель умолк надолго, раскуривая «Беломор».

— К управляющему промхоза надо идти, к Роману Мухамадиеву. Да я сам схожу. Поможет он. Есть у него два «бойца». «Бойцы», однако, с образованием,— добавил он с гордостью и, усевшись поудобнее, приготовился слушать меня.

А я вспоминал, зачем и кому нужен был Таймырский волок столетия назад.

Древний путь поморов

Прошлое, как в кинематографе, бежит перед моими глазами на фоне карты Таймыра от Путорана до Бырранга, от мощного Енисея до Хатанги/ Желтые, прокуренные зубы сборщика податей Окладистая борода, огненная прядь нечесаной шевелюры, распахнутая настежь медвежья доха, собачьи унты. Искрящийся блеск соболиных «сороков». И народ пришлый, разный. Один — проныра и оборотень. Другой — смиренный покрученник. А вот властный носовщик на фоне кочевого паруса. Православные кресты над свежими холмами могил рядом с нганасанскими чумами-могильниками, продуваемыми всеми ветрами.

Для русских Таймыр открылся в конце XVI века. Путь к нему лежал через волоки. Реки в древности были единственными и надежными путями сообщения. В глухой таежной России средних веков это были еще и наиболее безопасные пути, исключая порожистые участки. Опасны пороги, так же как и узкие тропы в глухих, полных зверья чащобах. Там, где верховья рек сходились на близкое расстояние, и были волоки. «Сведущие», «бывалые» люди, «волочанцы» жили в этих местах. Они нанимались проводниками на кочи, помогали перетаскивать суда «россохами» (Россохи — обсохшие места на водоразделе). Часто на месте волоков возникали населенные пункты.