Вокруг Света 1978 № 10 (2457) - [39]

— Дома здоровы? — глухо спросил он.

Тамара что-то быстро и весело защебетала, а он молча слушал, посматривая на нее с улыбкой.

Теперь-то я догадалась, почему Тамара не захотела ждать вертолет.

Потом уже Тамара рассказала, что поженились они на Алтае. Виктор тоже работал в заповеднике; хотя у него есть заводская специальность, да и тракторист он неплохой — все тянет его к лесу, к зверью, в горы. Вот и сейчас работает лесником в этом заповеднике, на кордоне у речки Сарлы. Парень выносливый, лазает по горам, как джим — сибирский козерог, высматривает новые лежки и тропы зверей...

Утром облака ходили низко над водой, каменистые с негустой еловой щетиной горы казались совсем серыми, серой была и река. Наши лодки пересекли стремнину, и Тамара сошла на берег, чтобы проверить, хорошо ли стоит щит с большими красными буквами: «Саяно-Шушеиский государственный заповедник».

Теперь наш путь лежал вверх по Енисею, против течения, к южной границе заповедника.

Виктор жмет по прямой — решительно, отчаянно. Тугая, черная, словно литая, вода, глухие водовороты, пенные кружева. Невольно посматриваешь: далеко ли берег? Впрочем, и близкий берег не спасет, случись что. И такой дорогой лесники ходят каждый день...

— Но, но, не балуй! — доносится с лодки Жугина его строгий голос. То ли к лодке обращается он, то ли к реке.

— В Малых Урах остановимся, — напоминает Тамара.

На берегу засветился огонек костра. Из палатки вышла женщина и, стоя у воды, поджидала, пока мы причалим. Это была жена лесника, сам лесник, как оказалось, ушел в обход участка.

Мы пошли с Тамарой вверх по распадку, вдоль шумного притока Енисея Малые Уры. Прыгая по береговым камням, выбрались на широкую поляну. В яркой зелени травы синели колокольчики, белели шапки тысячелистника, желтели пижма и золотой рогоз. Но вот среди травы мелькнул высокий прямой стебель с лилово-бордовым длинным соцветием.

— Это чемерица черная, — сказала Тамара. — Сибирское растение. Чемерица белая довольно распространена, а вот черная — редкость...

Эх, побродить бы по этим горам! Тамара показала бы рододендрон даурский и венерины башмачки, марьин корень, облепиху, жимолость. А если б повезло, то и радиолу розовую — золотой корень, и левзею сафлоровидную — маралий корень... Здесь, в горах Западного Саяна, смешивается, соприкасается флора и фауна Алтая, Монголии, Саян. Поэтому-то столь многообразен и уникален растительный и животный мир здешних мест.

Над поляной стояла тишина. Посвист птиц, близкий шум реки — от этих звуков тишина казалась только глубже, ощутимее. И было отрадно думать, что никто из людей не нарушит ее и ничья рука не посмеет сорвать мерцающую в траве чемерицу...

Все эти реликты и нереликты, все эти цветы и травы будут жить теперь в тишине и покое, охраняемые лесником, который ходит сейчас где-то поблизости, в этих горах.

Между устьями рек Малые и Большие Уры — путь оказался коротким, но трудным. Лодка идет в лоб крутой волне, то зарываясь в нее, то возносясь на гребень. На береговой галечной отмели еще, издали увидели двух молодых ребят. Они машут руками, что-то кричат.

— Это наши работники, Александр и Валерий, — подсказывает мне Тамара.

Едва лодки причалили, как ребята подали Плищенко бумагу — акт на экспедицию, что стояла на заповедной земле. Тамара внимательно прочитала бумагу и, обращаясь к ребятам, сказала:

— Разберемся. А сейчас — плывем на Урбун.

Пока Александр и Валерий собирают и складывают в лодку вещи, я брожу по голубой галечной косе, которую огибает, река Большие Уры. Просвечивают голубые камни на дне, и оттого вода тоже кажется голубой. Голубые отвесные скалы поднимаются над потоком. В глубине распадка — таинственная синева и неумолчный грохот воды. Что-то там, дальше? Лесники рассказывали, что в Саянских горах водятся медведи и маралы, лоси, кабаны, кабарга, росомаха и соболь, барсук и норка. Встречаются и такие редкие животные, как красный волк, сибирский козерог, снежный барс (они занесены в «Красную книгу»), алтайский улар, длиннохвостый хомячок. А птиц — сколько здесь птиц! Свыше 150 видов... Мне, конечно, не увидеть этих обитателей гор и таежных лесов, лишь чувствую, что здесь идет своя, скрытая от моих глаз жизнь.

Когда мы снова шли вверх по

Енисею и горы по берегам становились все выше, а, каменные осыпи спускались с высоты прямо в кипящую водоворотами реку, мне стало казаться, что сама природа позаботилась о сохранности этих земель: горы — крепостная стена, Енисей — мощный ров... Человек как бы завершил замысел природы.

...В устье реки Урбун уже стояла лодка Жугина.

— Кидай чалку! — весело крикнул Жугин Виктору, явно довольный, что обогнал наш «прогресс». Перетащили на берег вещи, и мужчины занялись устройством лагеря. В нескольких километрах выше по течению Енисея кончался заповедник, и эта южная точка должна была со временем превратиться в надежный сторожевой пост. Пока что здесь не было ничего, .кроме шумливой речки, прыгающей по камням.

На сухом высоком берегу расстилалась жаркая степь — камни, покрытые налетом зелено-оранжевых лишайников, низкая колючая трава, желтые мелкие куртинки очитка, шары перекати-поля. Раскрыв серо-красные крылья, тяжело взлетала саранча. Непрерывное жужжание стояло в воздухе, наполненном запахами сухих трав.