Вокруг Света 1978 № 09 (2456) - [3]

Трасса резала тайгу, болота. Чем дальше на север, тем сильнее меняется природа. Небо занимает все больше места, все ниже теснит оно своим голубым прессом зеленую полоску растительности. И солнце тоже растет в размерах — словно огромный красный каравай поднимается в печи...

По обе стороны трассы тянулись озера и чистые песчаные отмели. Над озерами кружились небольшие белые чайки, а над тайгой пролетел огромный черный ворон. Перья его сверкнули на солнце, словно ворон был покрыт лаком. Когда дорога давала крюк, мы даже как-то забывали, что едем вдоль строящейся магистрали. Кругом ни души. Ослепительно голубое небо, дремотная тайга, тишина...

Однако вскоре тишину нарушили скрежет экскаватора, вонзающего ковш в груду земли, уханье сваебойного агрегата, сигналы оранжевых «Магирусов», подвозящих к насыпи песок из карьера. Магистраль уходила все дальше и дальше на север, но многое еще надо было сделать, прежде чем положат на песчаную насыпь железные рельсы. На пути магистрали были леса и болота, возвышенности и впадины, иногда попадались линзочки вечной мерзлоты, и мы видели, как экскаваторщик, одуревший от тридцатиградусной жары, выпрыгивает из кабины, хватает лед пригоршнями и трет им плечи, руки, лицо...

Обедать остановились на сто сорок восьмом километре трассы в бригаде плотников Анатолия Ткачука. Второй месяц двенадцать ребят из Тюмени, Омска, Ленинграда, Керчи, Одессы строили мосты на притрассовой автодороге. Мы видели, как живут ребята, какая чистота в их лагере, как, входя в вагончик, каждый снимал обувь; на улице между соснами были натянуты веревки и висели выстиранные рубашки, а в столовой белели чисто вымытые кружки, и колодец был прикрыт сбитой из досок крышкой.

Когда Анатолий Ткачук стал показывать фотоаппарат сложной конструкции, Магомет хлопнул себя по лбу, сетуя на свою забывчивость.

— Слушай! — сказал Магомет. — Я тебе пленку обещал привезти?

— Обещал...

— Чего не напоминаешь?

— Думал, ты забыл...

— А я привез! Да чуть не забыл отдать. Подожди... — Магомет вытащил из-под сиденья чемодан. — Так. Клей резиновый... Это не вам. Это на станцию Ноябрьская, там у кого-то сапоги расклеились. Шерсть... Шерсть тоже не вам, поварихе одной, она сыну свитер вяжет... Гуталин. Гуталин на сто девяностый километр, там ребята в поселок изыскателей на танцы ходят. Хотят, чтобы ботинки блестели... А! Вот пленка, бери!

— Спасибо, Магомет! Мы попрощались.

Дорога становилась все хуже. Стали попадаться огромные непросыхающие лужи. «Урал» буксовал. Мы вылезали и подкладывали под колеса бревна.

— Вот она, вечная мерзлота, — говорит Магомет. — Хоть сорок градусов жары, все равно лужа не просохнет. Объехать бы ее, да только куда с притрассовой дороги денешься? Одна она, хоть и капризная. Дождь пройдет — раскиснет, не проедешь, а зимой снегом заносит. Да что делать? Пока железную дорогу не построят, притрассовая — главный путь сообщения.

Самое, пожалуй, тяжелое — зимник пробивать. В прошлом году сам пробивал, знаю. До Сургута сто семьдесят километров, а ехал неделю... В кузове старые покрышки с собой вез, как замерзну вконец, так покрышку на снег, оболью ее бензином, запалю и стою рядом, греюсь. Днем еще туда-сюда, а ночью едешь, светишь фарами, но кто знает — правильно едешь или нет? А сколько метелей я в кабине пережидал? Сидишь, руку из окна высунешь, не видно руки... Зато потом, как зимник пробили, он сразу главной автострадой стал. Пятнадцать тысяч тонн груза по нему в Коголымскую из Сургута привезли!

...Еще издали мы услышали тревожные сигналы. Но дорога давала крюк, и было не разглядеть, что там, впереди. Когда подъехали, увидели накренившийся «Магирус». Одним боком он стоял на дороге, другим в кювете, точнее, в болоте.

— Как же это тебя так угораздило, парень? — поинтересовался Магомет.

— Задремал...

— А я, когда спать хочется, начинаю свои песни петь, — сказал Магомет, доставая трос. — Пою-пою, разные слова вспоминаю, и все! Не хочется больше спать!

Когда «Магирус» был уже на дороге всеми колесами, раздался страшный скрежет. У нашего «Урала», переоборудованного для перевозки труб, сломалась ось прицепа. Шофер «Магируса» расстроился:

— Из-за меня...

— Из-за тебя! — хмуро сказал Магомет. — Конечно, из-за тебя! Все мои поломки из-за таких, как ты, головотяпов! Ну хоть бы раз я сам по себе сломался! Обязательно, или когда вытаскиваю кого-нибудь, или сзади подталкиваю... Нашел место где спать!

— Что же теперь делать?

— Тросом ось будем связывать! Что еще!

— Как же ты поедешь?

— Медленно поеду, как черепаха. Авось к утру доберусь до Коголымской, а ты еще раз за рулем засни! Шофер называется!

Дальше мы ехали очень медленно, старательно притормаживая на горках. Петля, соединяющая ось, доверия не внушала.

Быстро темнело. Северную белую ночь можно сравнить с акварельным рисунком, где верхняя часть высветлена, а нижняя густая и темная и нет между предметами четких границ, один как бы перетекает в другой. Обратный путь всегда кажется короче. Но только не сейчас. Чтобы скоротать время, говорим с Магометом о дороге, о людях, о доме.