Вокруг Света 1974 № 02 (2401) - [9]

Павел Боровиков записывает на другом конце провода. Первая группа вопросов была задана в самом начале эксперимента. Теперь прошло две недели. Вопросы примерно те же, но динамика ответов на них покажет изменения, происшедшие в психологической атмосфере коллектива.

— Вопрос седьмой. Кому из членов экипажа вы могли бы доверить личные тайны и переживания? Повторяю...

Проблема совместимости — одна из самых значительных, когда речь идет о длительном существовании какого-то человеческого коллектива в условиях полнейшей изоляции от обычного мира. Разные характеры. И в нормальной-то жизни отсюда может проистекать непонимание, несогласие. А здесь, в подводном доме, под многометровой толщей, отделяющей пятерых от всего человечества?

— Характеры? Павел Боровиков, командир экипажа, — человек принципиальный, требовательный. Бортинженер Александр Подражанский — скромный, чуткий, всеобщий любимец, из тех, кого называют «скрытыми лидерами». Водолазный специалист Олег Куприков исключительно трудолюбив, страстно увлекается живописью...

Даже в этих лаконичных портретах советских акванавтов, нарисованных руководителем медицинской программы исследований, кандидатом медицинских наук Василием Гриневичем, — разные краски. А если принять во внимание не только разные склады характеров, но и разные национальности, как это происходит в нашем случае и будет, очевидно, происходить впредь? Ведь недаром при эксперименте присутствовали наблюдатели из ГДР и Румынии, исписавшие целые блокноты. Научная общественность этих стран самым живым образом заинтересована в присоединении к подобной работе в ближайшем будущем.

Данные, полученные доцентом А. Джалдетти, еще будут обрабатываться и изучаться, но первые выводы уже ясны: общее дело, общие задачи, взаимный интерес и уважение друг к другу сближают людей, создают основу для исключительно плодотворного сотрудничества.

Биологические исследования, проводившиеся под общим руководством Георгия Вылчанова, заместителя руководителя эксперимента с болгарской стороны, включали в себя любопытный опыт по выращиванию форели в морских условиях. Форель, как известно, пресноводная рыба, И рыба весьма вкусная. Однако, пока она достигнет взрослого состояния, проходит слишком долгий срок. Но, может быть, можно сократить его? И тогда форель будет чаще попадать на стол потребителя?

В садке привезли молодь форели и поставили его на дно, поблизости от «Черномора». Как перенесут маленькие рыбки соленую воду? Давление? Каждый день акванавты подходили к садку. В их обязанность входила кормежка форели. Однако рыба начала гибнуть. В живых осталась только часть ее. Отчего? Что произошло с форелью? Это предстоит выяснить. Но принципиальная возможность жизни форели в морской воде была ранее доказана. Более того, доказано, что именно в море форель развивается ускоренными темпами: в 3—4 раза быстрее нормы. Болгарское рыбное хозяйство с большим вниманием отнеслось к работам на Маслен-Носе.

Я нередко ловлю себя на нереальном желании: написать по книге о каждом встреченном в жизни человеке. Потому что каждый человек — со своей судьбой, своими взглядами, отношениями — это целая книга.

Сорок два члена советской экспедиции — сорок две книги. Увы, это не по силам! Поэтому пока кратко расскажу только об одном человеке. Позвольте представить: Вячеслав Ястребов, заведующий лабораторией техники подводных исследований Института океанологии АН СССР. Накануне приезда в Болгарию защитил докторскую диссертацию.

— Как начинал? С поиска интересной работы. Это всегда было моим жизненным правилом. Я ведь окончил институт химического машиностроения, а потом вышло так, что мои интересы расширились и углубились. А что может быть шире и глубже океана? — Ястребов улыбнулся.

— У меня был товарищ. Сразу после вуза ему предложили очень почетную работу. А он, как и я, хотел интересной работы. Но почетная могла уйти, а интересная в поле зрения сразу не попала. Он согласился — временно. Однако следующая работа наклевывалась еще более почетная. И он ещё больше затосковал по интересной... У меня интересная работа — я сделал это законом своей жизни. Может быть, в этом мое счастье.

Он стоял у своего бунгало, на котором было написано: «Руководитель эксперимента», высокий, сильный, темноволосый, с прищуренными голубыми глазами на загорелом лице. Его можно было снимать в кино, чтобы он играл самого себя, настолько его облик подходил к роли начальника экспедиции.

— Опыт руководства? Пятнадцать лет. Вот вы спрашиваете, что самое главное. Как вам сказать... Понимаете, наше дело связано с людьми. Чтобы они остались живы и здоровы — вот самое главное. И естественно, чтобы были результаты, чтобы наука двигалась дальше. Поэтому начальственных криков: «Быстрее, быстрее!» — у нас не бывает. Но, уж коли все готово и мы уверены, тут железные сроки, железная дисциплина, скучать никому не приходится. Я рад, что многое осталось позади, что сейчас у нас крепкий и умелый коллектив. Очень ценю наработанное умение. Пока все хорошо, наши акванавты могут праздновать дни рождения, искать в свободное время древние амфоры — вы слышали, тут все этим увлекаются. Но если вдруг что-то случится, я знаю, что могу положиться на Павла Боровикова как на самого себя.