Вокруг Света 1974 № 02 (2401) - [7]

Подумать только, что в двух шагах отсюда был пляж с разноцветными зонтиками, загорелые тела, белозубые улыбки, беззаботное веселье — знаменитые Золотые Пески Болгарии!

Мыс Маслен-Нос, болгарский государственный заповедник, стал на полтора месяца местом пребывания советских и болгарских океанологов. Именно тут расположился лагерь советско-болгарской экспедиции, проводившей международный эксперимент «Черномор» по программе «Шелф».

В день моего приезда на Маслен-Нос разразился фантастический небесный фейерверк. По всей окружности неба вспыхивали бело-лиловые ослепительные цвета. Впрочем, вполне возможно, что небесные шутихи полыхали в честь дня рождения командира акванавтов Павла Боровикова, которому отныне пошел тридцать пятый год. Те, кто умел обращаться с водолазными костюмами и аквалангами (и кому было разрешено), сходили в гости в подводный дом и даже выпили с именинником по стакану сухого вина (что входит в довольствие акванавтов). Остальные передали поздравления по телефону.

Вячеслав Ястребов, руководитель эксперимента и начальник советской экспедиции, хмуро посматривал на зарницы. Некоторое время назад из Одессы передали сводку: идет шторм. Тогда он пожал плечами: «Ох эти одесские штучки! Любят там страшные слова: шквал, шторм...» Он только что изучил европейские синоптические карты: Турции, Греции — везде было спокойно.

Теперь он взглянул на часы: «Все-таки пойду вздремну часа два. Мало ли что...» Мы тоже решили расходиться. Приближалась полночь.

Ровно через два часа все начальство было на командном пункте.

Я проснулась от сильных порывов ветра, кругом все скрипело и стонало. Шест, держащий «потолок» палатки, раскачивался из стороны в сторону. В не закрытые на ночь «окна» хлестал дождь.

Выглядываю из палатки. Прожектор с командного пункта, направленный на судно «Академик Орбели», которое обеспечивало работы под водой, выхватил из мрачной мглы клочок атмосферы, в которой все было дождем, летевшим яростно и безостановочно почти параллельно земле. В самом КП — черно-желтой полосатой будке — не зажигали света, должно быть, затем, чтобы лучше видеть, что творится на море. Клубился сигаретный дым, смутно белели лица, обращенные к морю. Там, чуть правее «Академика Орбели», только восемнадцатью метрами глубже, на самом дне, стоял «Черномор».

Подводный дом «Черномор» был построен с сугубо практической целью. Как известно, водолаз может провести под водой строго ограниченное время. От срока пребывания под водой, а также глубины погружения зависит время декомпрессии — перехода к нормальному давлению. Обычно это долгие часы. С появлением «Черномора» водолазы, занятые на длительных работах, могут не подниматься каждый раз на поверхность, а уходить отдыхать в дом. И не только отдыхать, а есть, спать — одним словом, жить в нем. В «Черноморе» все приспособлено для нормального жилья. Достаточно сказать, что трое советских акванавтов и двое болгарских, составивших нынешний экипаж, до погружения «Черномора» жили в нем на берегу, как в гостинице.

За время существования этой конструкции советским океанологам удалось выполнить ряд научных программ: гидрофизических, гидрооптических, биологических, геологических, медико-физиологических, литодинамических.

Я читала своеобразный дневник заведующего лабораторией подводных экспериментов Южного отделения Института океанологии АН СССР, кандидата технических наук Владилена Николаева, в котором скупо зафиксирована история «Черномора»:

«1968 год. Работали в «Черноморе» на глубине около 14 метров по 4—6 дней. Сетью кабелей и шлангов был привязан тогда наш подводный дом к плавбазе и полностью от нее зависел.

1969 год. Удалось уже 13 дней пробыть на глубине 24 метров, но автономность дома все еще была весьма ограниченной: даже акваланги заправлялись на плавбазе.

1970 год. «Черномор» испытан на горизонте 30 метров.

1971 год. 51 день работал экипаж на глубине 15 метров. Это было второе по длительности погружение после американского экипажа в эксперименте «Тик-тайт»...»

В 1972 году была поставлена задача уверенного освоения тридцатиметрового рубежа, предельного для конструкции «Черномора». Сначала опустили один экипаж под командованием физика Игоря Сударкина. Он пробыл на морском дне три недели. Второй экипаж проработал на глубине 24 дня. Его возглавлял как раз Владилен Николаев.

Шла вторая неделя их работы, когда разыгралась непогода. Шторм трепал плавбазу как игрушечный кораблик. Море плясало дикий пенный танец. Но ведь между «Черномором» и поверхностью, на которой крутились водяные смерчи, — тридцатиметровый пласт. Неужели волнение раскачает его? Раскачало. «Черномор» кренило то в одну, то в другую сторону,

«Черномор» знал непогоду и неполадки, трудности и неудачи, но главное — вопреки всему он знал успех. Каждый раз и люди и материалы оказывались прочнее, крепче любых испытаний.

Успешные результаты шестилетних опытов сделали возможным нынешний международный эксперимент.

Утром над Маслен-Носом как ни в чем не бывало засияло солнце. Правда, «трап кандидатов» — лестница, вырытая в склоне горы тремя кандидатами наук Владиленом Николаевым, Борисом Кельбалихановым и Владимиром Павловым, — стал непроходимым, как непроходимой и непроезжей стала единственная сухопутная дорога на «материк». Ничего не поделаешь: глинистые почвы. Но море было безмятежно-спокойным, как будто и не бушевала эта ночная гроза.