Вокруг Света 1970 № 03 (2354) - [50]

Косвенно мы уже затронули эти вопросы (ориентация птиц, а также, видимо, насекомых и рыб). Вглядимся теперь попристальней.

Аварийный сигнал

Омар — деликатес. Это известно всем. Но не все, наверное, знают, что в теле омара заключена интереснейшая электрическая схема, управляющая сокращениями сердца. Девять нейронов этой цепи, соединенные в кольцо, генерируют электрические импульсы, которые и несут сердцу команды. У позвоночных животных тоже существует электрический регулятор ритма сердца. Но, естественно, он гораздо совершенней и сложней, чем у омара.

Я уж не буду вспоминать об электрических скатах и угрях, использующих электричество как средство нападения и защиты. Много написано и о нильской рыбе мормирус, обладающей естественным радиолокатором. Ясно и так, что электрические и электромагнитные системы не редкость у живых организмов.

Но мысль исследователей идет еще дальше. Вот что пишет в своем новом научном труде А. С. Пресман: «Речь идет не об известных уже способах передачи информации по нервам с помощью биоэлектрических импульсов, а о своеобразной «радиосвязи» между различными элементами и системами внутри организма».

Радиосвязь внутри нас? Что привело исследователя к этой мысли?

Способность клеток находить друг друга. На месте поврежденной мышцы не образуется нервная ткань. Оторванный хвост ящерицы вырастет и не превратится ни во что другое: все клетки «найдут» друг друга и лягут точно по «чертежам».

Что, однако, командует каждой клетке, куда ей двигаться? Ситуация здесь примерно та же, как если бы рассеянным в густом лесу солдатам вдруг отдали приказ собраться и построиться в точно указанном месте. Такое построение, понятно, было бы легче всего при условии, если бы у всех солдат была радиостанция.

Здесь примечательно еще то, что клетки «находят друг друга» не только в организме, но и в пробирке...

Исчерпан ли этим список гипотетических ЭМП-систем? Нет.

Известно, что в мгновение крайней опасности человек нередко способен на сверхмощное усилие, которое в нормальной обстановке он не может повторить. Объяснение этого эффекта в рамках уже известного сталкивается с серьезными трудностями, о которых пришлось бы говорить долго и пространно. Это может увести нас далеко в сторону, поэтому скажем коротко: Норберт Винер и вслед за ним Пресман предполагают, что в организме существует своего рода аварийная сигнализация, которая включается в миг крайней опасности и мобилизует все его резервы. Мгновенность ее лучше всего объяснима, если она действует на основе ЭМП.

Наконец, гипотеза существования ЭМП-систем, поддерживающих связь организмов с внешней средой и, может быть, с себе подобными. Ведь радиоволновой вид связи чрезвычайно удобен в борьбе за существование. Неужели эволюция не породила его?

Наблюдения ленинградцев

Эти и некоторые другие гипотезы как были, так и остаются гипотезами. Даже гипотезу электромагнитной ориентации птиц нельзя считать абсолютно доказанной, хотя она получила солидное экспериментальное подтверждение. Одна из самых распространенных ошибок — это ошибка обобщения. Вот в чем она заключается. Допустим, совершенно точно доказано, что, например, какой-нибудь окунь ориентируется прежде всего по ЭМП. Можно ли распространить этот вывод сразу на всех рыб или тем более на всех животных? Это неверный путь, даже если он представляется логически правильным. Ведь из того факта, что дворники вашего и соседнего дома люди, предположим, угрюмые, никто не сделает вывода, что угрюмость отличительная черта всех дворников.

Поэтому и в разговоре о влиянии ЭМП на жизнь приходится избегать широких обобщений и безусловных выводов, даже если такие выводы как бы сами собой напрашиваются.

До недавнего времени существовало еще одно обстоятельство, которое лишало многие гипотезы, так сказать, точки опоры. Логично было бы предположить, что коль скоро в организмах протекают электрические (точнее, электрохимические) процессы, то и сам организм, и его органы, его нервы генерируют ЭМП. Но вот этого-то и не было обнаружено!

Верней, не совсем так. Еще лет двадцать с лишним назад французский исследователь де Но открыл, что вокруг возбужденного нерва возникает электрическое поле. Прошло два года — и другие исследователи зафиксировали влияние электрического поля уже на расстоянии, которое вполне можно было назвать значительным — целых несколько миллиметров! А дальше произошло то, что происходит довольно часто с наблюдениями чрезвычайно тонкими, требующими не только совершенной аппаратуры, терпения и уверенности экспериментатора, но и немного удачи: все, кто ставил такие же опыты, стали их и подтверждать, и опровергать. Одни говорили: «Да, эффект есть». Другие возражали: «Простите, эффекта нет».

Так длилось более двадцати лет... И только сегодня можно наконец сказать, почему у наблюдения, которое делал де Но, оказалась столь драматичная судьба. Главная причина необычайно трудной воспроизводимости опытов крылась в том, что поля, которые пытались зарегистрировать, были чрезвычайно слабы. Кому-то, у кого были лучше приборы и и у кого опять же хватило терпения, удалось подтвердить наблюдение де Но, а кому-то — и таких оказалось больше — нет.