Вокруг мира на 80 поездах. 72 000 километров новых открытий - [15]

На следующее утро за завтраком мы разговорились со Стивом и Каролиной из Камбрии[7], которые только что вернулись после уик-енда, проведенного в гостевом доме в сельской местности. Они возмутились нашим нежеланием продвигаться в глубь страны.

– Нельзя утверждать, что побывал в Монголии, если не проехался по степи, – сообщил Стив, чьи щеки стали коричневыми от солнца и ветра. На нем был верх от гидрокостюма Rip Сurl и солнечные очки, причудливо надетые на затылок.

– Как вы нашли дом, где можно остановиться? – спросила я.

– Google.

Я допускала, что, возможно, у нас не сложится полноценное и адекватное мнение о стране, но сейчас мне было гораздо интереснее наблюдать за эволюцией столицы, чем скакать на лошади по степям. В тот день, перед тем как совершить последний рывок до Пекина, мы отправились в Modern Nomads, популярный сетевой ресторан, где персонал одет в костюмы воинов. Я пила густой бульон из пиалы и оглядывалась по сторонам на других посетителей – кто-то пил виски Johnnie Walker, кто-то смотрел музыкальные клипы по телевизору. Возможно, я увидела только одну сторону монгольской жизни, но это был аутентичный опыт настолько же, насколько таковым был опыт Стива и Каролины для них. Через год, да даже через полгода, ни то ни другое представление о стране уже не будет достоверным, здесь, в городе, откроется еще больше отелей, баров, расцветет бизнес, загрязнение воздуха станет еще более очевидным, а население увеличится в разы. Тем временем в степях все более заметным будет становиться изменение климата, жара станет нестерпимой, трава пересохнет, начнет дохнуть скот, а пастухи вынуждены будут перебираться в город. Если мы когда-нибудь вернемся в эту страну, это будет уже не та Монголия, которую мы видим сейчас, нас будет ожидать нечто совершенно новое.

Худой мужчина в черной футболке появился в нашем дверном проеме, заглянул внутрь, затем вернулся в соседнее купе, откуда послышался голос:

– Без этого одеяла все выглядит гораздо лучше, убери его, я посмотрел у соседей.

– Сам убери, – ответил второй.

– Хотя бы подай мне руку.

– Восхитительно, – сказал второй голос, – как будто тебя перевели из колонии строгого режима в колонию, где заключенным хоть что-то позволяется. Мне вот разрешено управлять своим вентилятором и открывать свое собственное окно.

– А вот этого делать не стоит, если ты не хочешь устроить в купе филиал пустыни.

– И еще вопросик – а где здесь туалет?

– Ты ищешь не там, здесь его точно нет.

– А, это раковина, а воняет как из канализации викторианских времен.

Эд и Алекс оказались братьями, направлявшимися в Пекин. У них была традиция – вместо рождественских подарков они дарили впечатления, и на этот раз они обменялись билетами на Трансмонгольский поезд.

У нас с Джемом по мере движения в Пекин постепенно все улучшалась комфортабельность купе, и последнюю ночь перед прибытием в Пекин нам предстояло провести в СВ первого класса: спальные места здесь были мягкие, обитые красным бархатом. Кстати, это был китайский поезд, он показался нам приятнее, чем те, на которых мы путешествовали по России. Впрочем, открыв дверь в туалет, я поняла, что комфорт здесь не везде – меня обдало стойким и сбивающим с ног запахом мочи.

– Да, жаль, что мы избавились от дымовой шашки, – сказал Джем.

Эд снова был поблизости:

– Дверь в туалет лучше не открывать широко, запах уж очень сильный. Я даже сомневаюсь, буду ли я мыть руки в этой раковине.

После того как мы покинули Улан-Батор, мы ехали мимо иссушенных пастбищ, на которых с преклоненными коленями лежали двугорбые верблюды, от крыш юрт кольцами поднимался белый дым, они напоминали большие капкейки, увенчанные свечками. Пока остальные болтали, я сидела у окна, ожидая увидеть пустыню и красивые симметричные дюны, но так и не дождалась. В этой части пустыня Гоби оказалась каменистой и плоской, кое-где встречались крошечные островки зеленой травы. Пересечь пустыню, конечно, проще на поезде, а не в постоянной тряске на джипе, да и будем честными – никто не захочет кататься на верблюде больше 10 минут. На поезде можно проехать много километров и быть уверенным, что ничего не пропустишь, и в то же время не мучиться от невыносимой скуки, не страдать от солнечных ожогов и от того, что седло натирает. Я по-прежнему сидела и восхищалась тем, что уже совсем скоро мы въедем на территорию Китая, когда вновь появился Эд с пакетом в руках.

– Принес вам сыр.

– Спасибо, – сказал Джем, – хочешь шоколадку?

– Дружище, здесь не тюрьма, нам необязательно делиться только по принципу обмена. Хотя, честно говоря, я бы многое отдал, если бы у тебя было холодное пиво. У меня есть только водка и керамическая посуда, которая придает ей несколько другой вкус.

Алекс пришел, нежно покачивая бутылкой вина из винограда сорта Совиньон-блан:

– Это мой малыш, – сказал он. – Я заплатил за нее большие деньги, достать было нелегко, сейчас я уберу бутылку в холодильник в вагоне-ресторане и открою ее, когда пересечем границу.

До сих пор пересечение границы и таможенные проверки не представляли из себя проблемы. Хотя паспортный контроль становился более скрупулезным по мере того, как я все меньше походила на свою фотографию в паспорте из-за пота и грязи. Служебные псы больше интересовались моими запасами лапши быстрого приготовления, нежели потенциально провозимой контрабандой в багажном отсеке под полкой. В целом все эти процедуры проходили относительно спокойно, но пару раз нам довелось наблюдать за тем, как с поезда действительно снимали пассажиров. Пятичасовое пересечение границы между Монголией и Китаем было столь же легендарным, как и сам поезд, поэтому Джем подготовился заранее и скачал 5 серий