Воин Пустоши - [18]

Атаман вперил взгляд в монитор — нет, не видит елетроника врагов! Да и к тому же слишком высоко дирижаба успела забраться, если садануть по ней сейчас ракетой — взорвется, обломки на землю сверзятся, и конец шакаленку вместе с его дружками. Разобьются. Их-тоне жалко, а вот шакаленок Макоте нужен живым: во-первых, чтоб узнать, ради чего Гильдия его разыскивает и награду за него назначила, причем — за живого, не мертвого, а во-вторых, чтобы убить его своими руками, чтоб видеть, как подыхает мразь фермерская… Хотя, ведь ежели убить его, так награды небоходской не видать! — сообразил атаман вдруг. И тут же решил: да и мутант с ней! Макота до сих пор помнил, каким уверенным выглядел Туран Джай прошлым утром на южном склоне разлома, как он протянул к атаману руку и будто бы сломал ему шею. Много о себе возомнил мальчишка, слишком много! И теперь Макоте очень хотелось увидеть смертельный испуг в глазах шакаленка — который, судя по всему, перестал уже быть шакаленком, но вырос не в шакала, вырос в волка — испуг, а после — видеть, как затухает в этих глазах жизнь и как они становятся стеклянными. Мертвыми.

А раз так — обойдусь без пятисот монет, решил Макота. Надо из фермера всю душу вытряхнуть, всю подноготную узнать, разведать, почему Гильдия его разыскивает, а после убить.

Или, может, покалечить чуть не до смерти — и полуживого продать небоходам?

Громкий стук о днище вылетевшего из-под колеса камня вернул атамана к действительности. «Панч» катил мимо остова подбитого прошлой ночью танкера, приближаясь к окутавшему землю дымному облаку. Выше летел «Крафт», он медленно опережал самоход. А впереди…

— Медуза! — завопил Дерюжка, хватая хозяина за плечо.

Из дымной стены выпячивался большой, немного выгнутый кверху блин густой слизи, украшенный по периметру липкой сиреневой бахромой, в которой запутались человеческие и звериные черепа, кости, какие-то железяки и диски от колес.

— Это та самая! — вопил Дерюжка. — Та, что самоход объела с людями! Помните, где шкелеты!

— А может, и другая, — перебил Захар. Подавшись вправо, он глянул на монитор перед Макотой. — Не видит елетроника… Нет, видит железячки в щупалах ее, но они маленькие совсем, потому плохо видит.

На мониторе возникла россыпь едва заметных световых крапинок — больше десятка, вытянувшиеся узким овалом, они мерцали, исчезая и возникая вновь, и светлели по мере того, как медуза приближалась.

— П-пальнет елетроника в это? — спросил Стопор из-за сидений.

Захар облизнулся, рявкнул: «Дай бутылку!», обернувшись, вырвал ее из рук бандита и приложился к горлышку. В несколько глотков опустошив, швырнул под ноги, снова обеими руками вцепился в руль и крикнул:

— Не пальнет! Малые цели слишком и много их, как ей разобраться, куды палить? Хотя…

Медуза полетела быстрее, бахрома ее закачалась. Объезжая подорванный танкер, «Панч» немного повернул и теперь ехал не прямиком к дымному облаку — и чудище тоже было не прямо по курсу, а немного левее.

— Э, а что если она и нас сейчас, как те шкелеты… — забеспокоился Дерюжка. — Макота, что если облапит нас… Эта… облепит, говорю, машину, да как начнет разъедать кислотой своей? Тикать надо!

Мимо хозяина он сунулся к дверце, попытался раскрыть, но получил мозолистой ладонью по лбу и упал обратно на сиденье.

— Я те тикну! Сидеть на месте и без паники, молодой! — приказал атаман. — Захар, ежели сигналы слабые и все в кучке такой мигают, так куда ракеты полетят?

— В кучку эту, — ответил механик.

— Ну, так рули на нее!

— Ты топи на полную, Захарик! — добавил молодой. — Он же рядом совсем!

Исполинская медуза, способная своим слизистым туловом накрыть весь «Панч», и впрямь была уже совсем близко. Механик крутанул руль, направляя самоход прямиком к чудовищу.

— Взлетает, тварюка, — пробормотал он.

— Это нам и надо. — Макота ударил указательным пальцем по одному из тумблеров под зеленым монитором.

Медуза поднималась, радужные пятна и завихрения переливались в мягком влажном теле, истекающем зеленоватыми кислотными струйками. Колыхалась бахрома с костями и всякой рухлядью.

Самоход дернулся, когда вверху взвыла ракета. Она врезалась в бахрому, пробила ее и ударилась во что-то железное, запутавшееся в сиреневых отростках.

Взрыв полыхнул так ярко, что даже сквозь смеженные веки ослепил Макоту. И громыхнул так громко, что оглушил сквозь прижатые к ушам ладони. Стопор с Захаром тоже успели закрыть глаза и уши, а вот Дерюжка не успел.

Макота раскрыл глаза и сквозь плавающие перед ними радужные пятна разглядел, как слизистый блин проливается на землю кипящим ядовито-зеленым дождем, как падают запутавшиеся в бахроме кости и железки. В мгновение ока от чудовища просто ничего не осталось — все оно превратилось в жидкость, которая шипела и пузырилась, впитываясь в ил.

— К-капот горит? — спросил Стопор.

— Не горит, — возразил Захар, тормозя. — Дымится только.

Железная поверхность исходила сизым маревом — часть кислоты попала на нее, начисто смыв грязь вместе с ржавчиной.

— Мы вроде под кислотный дождь угодили, — заметил Макота. — Дерюга, а ну проверь, шины целы? Дерюга!

Все посмотрели на молодого — тот раскачивался, широко разинув рот, одной рукой тер левое ухо, а другой — правый глаз.