Воин Островов - [92]

Сирена услышала в своем сознании противный голос и тут же узнала голос шута.

«Она должна была знать, во что ввязывается. Одной ей не выбраться».

«С кем вы говорите?» — мысленно спросила Сирена.

«Не имеет значения. Мне нужно идти. Я свяжусь с тобой, когда освобожусь. Ангелы незримо всегда с тобой. Они помогут, Сирена…»

Тишина вновь заполнила ее сознание.

Ангелы… Возможно, они с самого начала знали, куда приведут ее поиски. Сирена почти физически чувствовала, как на ее плечи давит ответственность перед теми, кого она оставила в своем королевстве.

— Вам хорошо, миледи? — обеспокоенно спросил Коннор, протягивая руку.

— Плохо, — честно призналась она. — Но я обязана держаться!

— Не беспокойтесь, мы спасем брата лэрда и леди Давину.

Коннор пока не знал, что спасти Лахлана и Давину было лишь половиной дела. Куда более сложной задачей было завладеть гриморией и уничтожить ее.

Ветви деревьев в свете луны казались призрачными. Внезапно Сирена подняла кулак, и все остановились. Коннор тихо свистнул. Спустя несколько секунд в ответ им прозвучал похожий свист.

— Лэрд Маклауд, — тихо позвал Коннор.

Тени перед ним шевельнулись, и из темноты выступил Эйдан.

— Что случилось? — спросил он, обводя всех пристальным взглядом. Он протянул руку Сирене и помог ей спешиться.

Сирена обняла Эйдана, наслаждаясь его жаром и ароматом, который смешивался сейчас с ароматами леса.

— Твой кузен отравлен, — коротко сообщила она, отступая на шаг от Эйдана.

Коннор подвел к ним белого коня, к его седлу было привязано тело Джона Генри.

— Он убит, — сказал Коннор.

Коннор спросил Эйдана, не желает ли тот, чтобы тело Джона Генри сняли с лошади. Эйдан лишь кивнул и жестом показал Каллуму, чтобы он помог.

Пристально глядя на тело кузена, Эйдан спросил.

— Кто?

— Дэвид и его приятель Дирк.

Эйдан задумчиво пошевелил пальцами в густой шевелюре:

— Мне следовало бы послушать тебя тогда.

— Не вини себя, это мне следовало быть более бдительной. Я обещала Джону, что мы спасем Давину.

— Да, спасем, — ответил Эйдан и, неожиданно нахмурившись, спросил: — А где твой меч?!

— У Дирка. Уверена, он хочет передать его Джариусу, который воспользуется им в последний момент церемонии. Я послала за Дирком двоих, но ему удалось уйти.

— Все, преимущество неожиданности потеряно, — обреченно произнес Эйдан.

— Его и не было. Джариус и Ламон знали, что мы отправимся за ними. Но они законченные дураки, и мы воспользуемся их глупостью.

— Мы? — спросил Эйдан.

— Да, мы с Искием, моим наставником.

Внезапно Сирена замолчала и начала мысленный диалог:

«— Мы подходим, где вы?

— У темницы, пройдите еще немного вперед. Где Эйдан?

— Он здесь, со мной.

— Передай ему мои соболезнования».

— Лахлан? — спросил Эйдан.

Она кивнула. Эйдан обнял ее.

«— Ты сам их передашь, когда мы освободим тебя, — мысленно ответила Сирена.

— Спасибо, Сирена. Я же знаю тебя с детства. Ты тогда…

— Подожди, не говори много. Тебе нужно беречь силы».

Голос затих, а голова болела. Сирена отстранилась от Эйдана.

— Нам надо торопиться. За ними пришли.

Сирена прикрыла глаза, чтобы не заплакать.

— И еще он хотел, чтобы я сказала тебе, что он сожалеет.

Эйдан извлек из ножен меч.

— Подойди.

Сирена подошла.

— Передай ему, что я не остановлюсь ни перед чем, чтобы освободить его.

Глава 25

«Даже умирая, он хочет извиниться передо мной!» — огорченно подумал Эйдан. Он с каждым шагом выплескивал свой гнев. С горьким негодованием Эйдан обвинял себя в том, что был ничуть не лучше своего отца, который, к слову сказать, ненавидел Лахлана. Только если Александр хотел сбросить Лахлана со скалы, то он, Эйдан, прямиком передал его в руки этого черного мага Джариуса.

Если бы он, Эйдан, не подозревал Лахлана в поджоге замка Ламонов, а заодно и во всем, что, по его мнению, было не так в жизни, то Урсуле пришлось бы очень постараться, чтобы заманить его в Лондон в свой дом.

Эйдан слышал за спиной шумное дыхание Сирены. Она изо всех сил спешила, чтобы не отставать. Он знал, что все это время был несправедлив по отношению к ней. Он обвинял ее в том, чего не было и не могло быть ее виной. Он постоянно ставил ее перед невозможным выбором — быть с ним или оставаться частью своего королевства. В результате Сирена все это время вынуждена была притворяться тем, кем не была, да и не могла быть. Эйдану вспоминалось, как смущалась она, невзначай упоминая тех, кого оставила в своей стране. Это лишь озлобляло ее. Получалось так, что Эйдан не мог любить ее только потому, что она была из другого королевства.

Но он любил ее, искренне любил, хотя в последнее время ему казалось, что она была достойна еще большей любви. Его ненависть к Волшебному королевству корнями произрастала из отношений с Лахланом и больно била по Сирене.

— Эйдан, мне нужно поговорить с тобой. Подожди, это важно, — задыхаясь, проговорила Сирена.

Эйдан приостановился.

— Что, Лахлан?

— Нет, — ответила Сирена и, переведя дыхание, продолжила: — Я говорила с волшебником из нашей страны. Я знаю, что ты думаешь обо всех этих людях, но мне надо было сообщить о том, что я потеряла меч Нуады. К тому же они должны знать о намерениях Джариуса и о том, что у них есть гримория.