Воин - [67]

– Твои неповиновение и своеволие должны быть наказаны. Пейн, ты отведешь заложницу в подземелье, и она будет сидеть в заключении до тех пор, пока не сделает полное и правдивое признание и не выдаст нам мятежников, которых так усердно защищает.

– Нет! Ты не сделаешь этого! – закричал молодой человек, проталкивавшийся сквозь толпу зевак.

«Гилберт», – в отчаянии подумала Ариана. Ну почему она не нашла его несколько мгновений назад?

– Ты не можешь посадить леди в тюрьму! Я бросаю тебе вызов, милорд! Я вызываю тебя на поединок!

– Ты будешь со мной сражаться? – Ранульф недоверчиво скривил губы, посмотрев сверху вниз на хлипкого юношу. – Нет уж, меня не заставишь убить неженку, у которого до сих пор молоко на губах не обсохло.

– Трус! Бессердечный трус и негодяй!

Ранульф застыл. Из толпы раздался общий вздох. Стиснув зубы, Ранульф поманил одного из своих солдат.

– Принеси ему меч. И не забудь шлем и кольчугу. Раз он так рвется в бой, будем сражаться.

– Пресвятая Дева, нет! – Ранульф, не обращая внимание на мольбу Арианы, следил, как выполняется его поручения. Принесли снаряжение. Ариана попыталась еще раз, уже совсем безнадежно: – Милорд… умоляю… Ты поссорился со мной, а не с Гилбертом.

– Что ты мешкаешь? – холодно спросил Ранульф у Пейна. – Веди ее в подземелье.

– Да, милорд, – ответил тот.

Он сильнее сжал руку Арианы и повлек ее к башне, как раз когда ее дерзкого младшего брата начали облачать в тяжелую тунику и кольчугу.

На внешнюю лестницу замка Ариану пришлось затаскивать силой, потому что она все пыталась, оглядываясь через плечо увидеть, как Гилберт храбро надел стальной шлем и взял рыцарский меч.

Пейн ввел Ариану в зал. Она прижала руку к губам, пытаясь подавить рыдание.

– Ранульф убьет его…

– Нет, просто преподаст глупому мальчишке урок.

Ариана покачала головой. Это она виновата в том, что Гилберт сейчас рискует жизнью…

– Наказание мальчика не имеет к тебе никакого отношения, – негромко произнес Пейн, словно прочитал ее мысли. – Он, должно быть, сошел с ума – так дерзить Ранульфу, тем более в присутствии вассалов и невольников.

– Я понимаю, – хрипло прошептала Ариана. – Но наказывать Ранульф должен меня, а не его.

– Думаю, он это еще сделает, леди, – обеспокоенным тоном заметил Пейн. – Я редко видел Ранульфа в таком опасном настроении. Когда он злится, то орет и беснуется. Но когда он в бешенстве, то становится смертельно спокоен.

Ариана и без Пейна понимала, что попала в ужасное положение.

Он остановился вначале лестницы и печально посмотрел на нее:

– Я не могу тебе помочь, миледи. Самое лучшее, что ты можешь сделать, – это рассказать Ранульфу то, что он хочет знать, причем всю правду. Он презирает лживость, особенно в женщинах.

– Я ему не лгала, – слабо произнесла Ариана, чувствуя, как ноет сердце.

– Вот как, миледи? – холодно отозвался Пейн.

Он зажег свечу от настенного факела, чтобы освещать спуск по лестнице мимо кухни и дальше, вниз по узким каменным ступеням. Подземелье Кларедона представляло собой просто темную яму под кухней – холодную и сырую. Ариана содрогнулась, когда Пейн шагнул в сторону, чтобы пропустить ее в узкую камеру. Ей пришлось наклониться, чтобы не задеть головой за потолок.

Она опустилась на колени и тщательно завернулась в накидку, с благодарностью глядя, как Пейн зажигает для нее факел. По крайней мере, ей не придется сидеть в темноте.

– Мне жаль, что дошло до этого, честно. Я тебе больше верил.

Ариана услышала в голосе Пейна разочарование и упрек.

Она в отчаянии опустила голову, не в силах ответить. Тяжелая дверь медленно закрылась, оставив ее в темнице.

Снаружи, во дворе, Ранульф заставил себя все же наказать мальчишку. Гилберт отказался взять свой вызов назад, хотя ему дали возможность пересмотреть свой безрассудный поступок.

Ранульф отдавал должное храбрости юноши. Гилберт сражался как одержимый, хотя недостаток мастерства был достоин сожаления.

Ухватив непривычный меч двумя руками, юноша размахивал им во все стороны, чаще рассекая воздух, чем, попадая по мечу противника. Из-за тяжести кольчуги он с трудом держался на ногах, то и дело спотыкаясь.

Ранульф оборонялся без труда, с легкостью отражая неуклюжие удары юноши, а сам наносил удары только плоской стороной лезвия по обтянутым кольчугой бедрам и торсу Гилберта, быстро отводя меч в сторону. Завтра все тело мальчика будет покрыто болезненными синяками, но зато он сможет рассказывать потом сказки о вооруженном поединке с Черным Драконом. Но он заслуживает того, чтобы ему преподали хороший урок за неповиновение лорду.

Схватка была недолгой. Превосходство Ранульфа словно усиливало ярость юноши, и он только один раз уступил боли и вскрикнул, когда Ранульф ткнул его мечом в ребра. Но очень скоро Гилберт буквально падал с ног от изнеможения. В конце концов, он рухнул на колени, и Ранульф решил действовать. Гилберт почувствовал, как острый конец меча упирается в незащищенную ямку под подбородком.

Не испугавшись и меча, приставленного к горлу, юноша, стоявший на коленях в грязи, полными ненависти глазами уставился на Ранульфа, напомнив рыцарю, как и сам он, также гневно смотрел на своего ненавистного отца.