Воин - [35]

– И в самом деле, милорд, – дружелюбно ответил Пейн. – Мне есть чем заняться вместо того, чтобы спорить тут с тобой. Оставляю тебя с миром, и можешь заново обдумать свою стратегию по укрощению твоей Арианы. – Хлопнув Ранульфа по спине, он встал и пошел к двум рыцарям, только что вошедшим в зал.

С облегчением, оставшись в одиночестве, Ранульф уставился в высокую кружку с медом и начал обдумывать этот необычный случай.

«Клянусь святым распятием, – думал Ранульф, – не понимаю, какой властью обладает надо мной эта красивая ведьма, почему я ее так вожделею!»

Задуманное соблазнение пошло вкривь и вкось: он сам попался в расставленную для нее ловушку. Да, он пробудил под ледяной надменной оболочкой Арианы чувственную женщину, но потом сам чуть не сгорел в неугасимом пламени.

Хотя это стоило той боли. На несколько невероятных минут он сумел заставить непокорную лисичку спрятать коготки. Надменная дева перестала быть такой царственной, такой высокомерной, когда задыхалась от экстаза, извиваясь в его объятиях. А ее гладкая жемчужно-белая кожа, раскрасневшаяся от страсти, ее роскошная грива шелковистых волос, рассыпавшаяся по сливочным грудям, ее теплое, пахнувшее сном тело, так крепко прижимавшееся к нему, превратили его желание в бушующую преисподнюю. И после этого женщина не только отказала ему в удовлетворении, но еще и смотрела на него с ужасом и отвращением!

Ранульф подумал о грядущих сражениях, и опасная улыбка изогнула его губы. Они еще увидят, кто здесь победитель.

С этой утешительной мыслью он осушил кружку и потребовал еще меда – и как раз в этот миг Ариана ступила на возвышение, где стоял стол лорда.

На Ариане было богатое блио из розовой парчи, а под ним темно-синяя камиза. Ее волосы украшала накидка из узорчатого шелка, которую удерживал надвинутый на лоб тонкий серебряный обруч, а на изящных бедрах сверкал пояс из серебряных колец, отделанный драгоценными камнями.

– Твой наряд слишком роскошен для оруженосца, – пробормотал задумчиво Ранульф.

– Вы говорили, милорд, что сегодня я должна обратиться к полевым невольникам, повторив мой обет. Я подумала, что это самое подходящее одеяние.

Хотя это и не было правдой, но Ариана считала, что ложь ее оправданна. Она выбрала одно из самых своих лучших платьев не для того, чтобы произвести впечатление на невольников Кларедона, а чтобы укрепиться духом и сохранить хоть какое-то подобие самообладания. Пусть Черный Дракон Верней унизил ее своими порочными, переворачивающими сознание ласками, однако она по-прежнему остается леди и сохранила какую-то долю гордости. Если он надеялся, что она покорится ему безропотно, то здорово просчитался. Ариана не рухнет в экстазе у его ног, что Ранульф, похоже, принимает как должное.

Подняв кувшин с вином, Ариана наполнила его кубок, с радостью отметив, что руки ее почти не дрожат. Однако, наклонившись над столом, она почувствовала на своих ягодицах большую сильную руку.

Ахнув, Ариана подскочила, резко повернулась, и ее рука взлетела в воздух. Ухмыляясь, Ранульф схватил ее за запястье за миг до того, как ее ладонь соприкоснулась с его щекой.

– Не смейте меня так трогать!

Он посмотрел на нее снизу вверх с чувственным вызовом, а в янтарных глазах плясали дразнящие смешинки.

– Мне кажется, совсем недавно тебе очень нравились мои прикосновения.

– А мне кажется, что ваша хваленая доблесть как любовника сильно преувеличена, – парировала Ариана, сердито сверкая глазами.

Некоторое время веселое изумление в душе Ранульфа боролось с гордостью… и победило. Внутренне вздрогнув при этом умалении его мужских достоинств, он, тем не менее, не мог не восхититься храбростью девушки. Она осмеливается дразнить дракона, не опасаясь за свою шкуру, а ее серые глаза сверкали.

Не вступая в спор, Ранульф отодвинул назад стул и решительно притянул Ариану к себе, поставив ее между своих мускулистых бедер.

– У тебя еще не было возможности, как следует оценить мою доблесть, демуазель, – произнес он, и в голосе его звучал смех. – Ты не испытала полностью мое мастерство. Может, вернемся в спальню и продолжим? Я не сомневаюсь, что смогу заставить тебя стонать от страсти, в точности как сделал это чуть раньше.

Щеки Арианы ярко пылали. Этот мужлан развлекается за ее счет!

– Вы самонадеянный хвастун, милорд! Пусть я ваша заложница, но я вовсе не сельская девчонка, которую можно оскорблять на досуге!

Ранульф ласкал ее взглядом, а глаза его сверкали опасной чувственностью.

– Нет, ты не такая, миледи. Будь ты обычной девчонкой, я бы взял тебя, когда захотел.

Ранульф поднес ее руку к губам и поцеловал в нежное местечко с внутренней стороны запястья. Ариана закрыла глаза от унижения. Он мог возбудить ее одним прикосновением, и в чувствах ее воцарился хаос.

– Но ты не обычная, – продолжал Ранульф. – Кроме того, ты мой оруженосец. Забыла?

Его слова словно подстрекали к сопротивлению, но Ариана проглотила резкий ответ.

– Нет, я не забыла.

– Нет – что?

– Нет, милорд.

Мальчик принес миску овсянки. Ариана взяла ее и поставила перед Ранульфом, с трудом сдерживаясь, чтобы не опрокинуть кашу ему на голову.

Стиснув зубы, Ариана тут же повернулась и пошла прочь. Все еще чувствуя, как эти серые глаза его обжигают, Ранульф взял ложку и опустил ее в кашу, однако все его мысли крутились около этой возбуждающей, раздражающей противницы и его собственной досадной беспомощности. Каждая стычка с красавицей превращалась в сражение двух характеров, сражение, которое он выигрывал с трудом. На этот раз он сознательно спровоцировал Ариану, это правда, однако же, ее безрассудные колкости тоже были провокацией, требовавшей ответа. Это публичное сопротивление, когда она осмелилась замахнуться на него…