Военный мундир, мундир академический и ночная рубашка - [83]

Те гости, что пришли разделить с кандидатом радость великого известия, разбрелись по комнате. Тут соседи, ближайшие друзья, бывшие сослуживцы и однокашники. Они любуются накрытым столом, который ломится от солений и печений, от блюд с окороком, ветчиной, индюшатиной. Посвященные осведомлены о кулинарных талантах Эунисе. В саду Арлиндо сооружает импровизиро­ванный бар: ставит кувшины с пивом, чаши с крюшоном, прохладительные напитки, пряча до поры бутылки виски и коньяка – они предназначены для академиков и прочих сиятельных лиц.

Как медленно тянется время!.. Генерал ждёт, гости переговариваются вполголоса, иногда вдруг слышится сдавленный смешок. В дверях появляется дона Консейсан с последним подносом.

– Ещё нет?

В этот самый миг звонит телефон. Генерал снимает трубку. Сесилия раздвигает губы в улыбке. Дона Консейсан замирает.

– Сабенса? Да-да, я. Ну как? Единогласно?

Глаза его вылезают из орбит, челюсть отвисает.

– Что?

Краска заливает лицо, он разжимает пальцы, и теле­фонная трубка падает. Тело генерала оседает в кресле. Дона Конссйсан роняет поднос, пирожки с треской катятся по полу. Она подбегает к мужу, обнимает его.

В телефоне раздается далекое, еле слышное попискиванье – это Сабенса кричит: «Алло, алло!» Сесилия поднимает трубку и говорит севшим голосом:

– Приезжай немедленно. С папой плохо…

– Он умер не вовремя, – говорила потом дона Консейсан. – Ему бы умереть после того, как он остался единственным кандидатом и счёл себя академиком.

ИЗВЕСТИЕ

Афранио Портела отдал горничной шляпу и трость.

– Доктор Эрмано просил вас позвонить сразу же, как придете: дело очень срочное.

По пути в кабинет местре Портела улыбнулся жене, которая шла к нему навстречу, сгорая от нетерпения. Ожидая, пока президент возьмёт трубку, он поцеловал дону Розаринью и пообещал немедленно удовлетворить ее любопытство.

– Сейчас всё расскажу.

В трубке раздался голос президента.

– Да, Эрмано, это я! Слушаю! – Его рука, лежащая на плече жены, вдруг судорожно сжалась. – Дьявольщина!

Он повесил трубку и постоял несколько мгновений молча и неподвижно. Дона Розаринья взяла его за локоть.

– Что случилось, Афранио?

– Мы убили генерала!

ВТОРОЙ

Эвандро Нунес дос Сантос вошёл в дом. По обе стороны от него шли внуки.

– Ну расскажи!

– Поскорее, миленький, не тяни!

Старик уселся в своё любимое кресло, закурил.

– Генерал набрал шестнадцать голосов, – начал он, поигрывая пенсне, – четырёх не хватило до победы. Двенадцать человек воздержались, одиннадцать проголосовали против. История с постоянными местами в Академии кончена. Преемником Бруно станет тот, кто этого заслу­живает, – Фелисиано.

– А ты не находишь, что поэты тоже заслуживают постоянного места? – спросила Изабел, страстная поклонница стихов.

Зазвонил телефон. Педро взял трубку:

– Это ваш президент. Наверно, хочет тебя поздравить, он очень взволнован.

– Итак, мы… – начал Эвандро и осёкся. – Не может быть! Да-да, очень жаль… Я согласен, это очень печально. Но война есть война.

Он положил трубку и рассказал внукам о случившемся:

– Узнав о результатах голосования, он умер на месте. Мгновенная смерть.

– Инфаркт?

– Называй как хочешь. Я-то считаю, что генерал был убит.

– Это уже второй. Не забудь про полковника Перейру. Знаешь, дед, для одной драки, пожалуй, многовато…

ДВА СТАРЫХ ЛИТЕРАТОРА

Два старых и знаменитых литератора-демократа – умеренный либерал Афранио Портела и тяготеющий к анархизму Эвандро Нунес – тихо выпивали в кафе «Коломбо». Дело было на следующий день после выборов. Взгляд местре Портелы скользил по окнам дома напротив, где помещалось ателье мадам Пик. Когда-то из этих окон Роза углядела Антонио Бруно. Теперь у неё собственная мастерская – целый этаж на улице Розарио, – она прислала доне Розаринье свою визитную карточку с предложением услуг.

– Кум, а я начал роман… Послезавтра отправляюсь в свой домик в Терезополисе, сяду за машинку.

– Давно пора.

– Я думал, что «Женщина в зеркале» – моя последняя книга. К гостиным и гарсоньеркам я вкус потерял, родные мои места остались далеко позади, и новую Малукинью мне уже не создать.

– Но ведь я не так давно читал твой рассказ… Там как раз про «Коломбо». Я помню…

Послушав, как Эвандро говорит о его рассказе, местре Афранио возгордился: он и не знал, что кум прочитал «Пятичасовой чай» и даже что-то запомнил.

– Он был напечатан четыре года назад. Меня вдохновил романчик, который завёл Бруно с одной швейкой – раньше она сидела как раз напротив – вон там, на втором этаже. Ну вот я и решил вернуться к ней…

– К швее?

– Да. Теперь-то я знаю, что она из себя представляет, а в рассказе всё наврано… Героинями романа будут эта самая Роза и три другие любовницы Бруно. Действие начнётся на панихиде.

– Там-то мы и заварили эту кашу, помнишь? Вошёл полковник Перейра, отдал честь усопшему… В газетах появились фотографии, чтобы никто не сомневался.

Эвандро поднёс рюмку к губам:

– Чёрт побери, мне теперь нечего делать! Ты будешь сочинять роман, а мне чем заняться? Без войны скучно.

– Пиши мемуары.

– Что ж, из нашей партизанщины может получиться неплохая глава… Генерала похоронили сегодня утром? – Он выпил рюмку до дна.