Военный летчик - [5]

Она села с сержантом и завела с ним разговор. Женщина была немного печальной, а он серьезным. «Он всегда такой, - подумал я. - Черт побери, сержант Помпейо не теряет времени зря. Не успел я поставить пластинку, в он уже рядом с женщиной… Да еще с какой!»

– Солдат! Это Ольга… Я с ней только что познакомился. - Произнося эти слова, он пристально смотрел на нее, слишком пристально, как мне показалось. Затем он продолжал: - Возможно, у нее найдется подружка для солдата?

Ольга встала и попросила разрешения на время оставить нас, причем сделала она это с той особой скромностью, которая характерна для профессиональных проституток из деревенских, с многолетним «стажем». Жизненный опыт научил их понимать мужчин.

Вернулась она в сопровождении совсем еще молоденькой девушки, которой вряд ли было больше шестнадцати лет. Мне в то время шел двадцать второй год, и такие молоденькие девушки были не в моем вкусе. Нельзя сказать, что она была красивой, просто она была совсем юной. Звали ее Альма…

Нам принесли бутылку рома. Играла пластинка, которую я поставил. Я заметил, что сержант не отрывает взгляда от Ольги, хотя и пытается скрыть это. Ольга тоже все время смотрела на него…

«Он знает, что делает, - подумал я. - В свои сорок шесть лет он исколесил весь остров, и сам черт ему не брат».

И тут мне пришла в голову странная мысль. Казалось, между этими двумя людьми существует взаимная симпатия, словно какая-то загадочная нить связывает их. Может быть, то была любовь? Ведь любовь - это тоже что-то загадочное и таинственное.

Опустилась ночь, и кое-где в зале зажглись немногочисленные огоньки. Высоко под потолком на толстом крюке висела устаревшая люстра, и ее три лампочки горели неярким желтоватым светом, причем одна свисала вниз и держалась на проволоке. Я остро ощущал необычность обстановки. Все окружающее казалось мне странным и нереальным и, наверное, потому надолго осталось в памяти.

Никто больше не входил, зал был полупустым. Тишину нарушала лишь музыка, да изредка слышались отдельные голоса, которые быстро тонули в полутемных углах зала. В то время как мы с Альмой беседовали за столом, сержант и Ольга танцевали под музыку пластинки. Потом, взяв друг друга за руки, они стали подниматься вверх по старой лестнице, деревянные ступеньки которой скрипели под тяжестью шагов.

Сержант, проявив щедрость, оставил для нас на столе половину бутылки рома, от глотка которого перехватило дыхание. Старый бармен, усталый от бессонных ночей, дремал в полутьме на краю стойки.

Беседуя с Альмой, я подумал: «Хорошо, что не нужно беспокоиться о возвращении в казарму до отбоя. Находиться где-нибудь с сержантом, пожалуй, надежнее, чем даже с капитаном, командиром эскадрильи. Оба они командиры, но сержант всегда рядом с солдатами. Он знает каждого как свои пять пальцев. А это… это очень важно».

Была уже полночь, когда я вновь увидел сержанта о женщиной. Обнявшись, они молча опускались по той же старой деревянной лестнице, медленно, без всякой спешки, с чувством собственного достоинства.

Сержант улыбался - он был счастлив. С его лица исчезла жестокая гримаса, и хотя выражение доброты на нем еще не появилось, зато уже воцарилось спокойствие, которое считается предшественником доброты.

Я исподтишка разглядывал их, что было, конечно, дурно с моей стороны, и еще раз убедился, что какие-то странные и таинственные узы все-таки крепко связывают их. В их отношениях было нечто более глубокое, чем в обычной любовной связи.

Мы простились у старой деревянной двери, выкрашенной охрой. К остановке подходил последний ночной автобус, пронизывая ночную мглу желтым светом фар. За ним поднимались клубы пыли и, догоняя, окутывали его. Ночную тишину нарушало астматическое покашливание мотора, Уходя от них, я услышал лишь окончание их разговора, когда Ольга, не сводя с него своих огромных блестящих глаз, говорила громким голосом:

– Сержант, вы хороший человек. Давно уже я пе чувствовала себя так хорошо, как с вами. Кажется, что я зваю вас уже много лет. Приходите еще, я буду ждать. Спросите Ольгу, хотя мое настоящее имя Беатрис Сантесильде-и-Парра.

Услышав это, сержант Помиейо сгорбился, будто резкая острая боль пронзила ему грудь. Его желто-зеленое лицо вдруг приобрело мертвенно-белый цвет. Глаза его, как два потухших угля, остекленело застыли, лишенные жизни. Под ними появились огромные черные круги. Горькая печаль застыла на лице, губы конвульсивно задрожали. Не проронив ни слова, он направился к автобусу.

Глава 3. МАЛЕНЬКИЕ ИСТОРИИ

В промежутке между возвращением с задания и поступлением в военное училище я чуть было не распрощался со своей мечтой стать летчиком.

В загородной вилле президента республики Карлоса Прио Сокарраса неподалеку от Мариеля часто устраивались приемы, на которых кроме братьев президента Пако и Антонио всегда присутствовали политические деятели, его близкие знакомые и друзья.

По существовавшим в то время правилам военных летчиков привлекали для доставки на виллу самолетом различных посылок, а также для выполнения других поручений.

Мне так хотелось летать, что я поджидал любой удобный случай, чтобы подняться в воздух на самолете. Однажды вечером, когда я был свободен от службы, неожиданно поступил приказ на вылет дежурному летчику. А в тот день дежурным был лейтенант Эктор Эрнандес. Задача заключалась в том, чтобы доставить на виллу президента медикаменты для его супруги Мэри Тарреро. Если мне не изменяет память, речь шла всего лишь о коробке аспирина.