Военный коммунизм в России: власть и массы - [107]
Центральное бюро еврейских коммунистических секций при ЦК РКП(б) также было вынуждено признать в своих тезисах «О задачах и постановке еврейской работы партии», что сложившаяся на западе страны «заметная разница в отношении к Советской власти в еврейском и нееврейском населении» усилила традиционный антисемитизм[564].
В 1919 году было бы опрометчивым надеяться, что почти поголовно вооруженное украинское крестьянство будет долго терпеть на своей «шии» синдикат советских чиновников и буржуазных спекулянтов. Если еще в 1918 году крестьяне в Подольской и Житомирской губерниях, случалось, выступали против петлюровской директории во главе с еврейскими предводителями, то за пару месяцев Советской власти евреи сумели настолько восстановить против себя украинских мужичков, что месть их была ужасной. В мае — июне 1919 года началась волна страшных еврейских погромов, но, упоминая о них, литература, как правило, просто констатирует факты погромов, не углубляясь в причины, их породившие. Некоторые выдержки из сводок советской военной цензуры, составлявшихся из перлюстрированных частных писем для информирования высшего руководства, и через много лет способны произвести впечатление и дать представление о характере и размахе происходящего:
Киевская губ. 2 мая:
«Раздаются нарекания на Советскую власть за то, что ее представители в большинстве случаев являются евреи. Даже еврейская буржуазия и та заняла у коммунистов самые теплые места»[565].
Умань. 12 мая:
«С каждым днем жизнь ухудшается, порция хлеба уменьшается, все будет получаться по категориям, один будет иметь право есть больше, другой меньше. Вот вам и справедливость. Все обнищали, кроме жидов, они лучше нас одеты, лучше нас едят во сто раз. Лучшие места заняты ими, а русские не могут найти себе должность»[566].
Киевская губ. 20 мая:
«Представители власти взяточничают, наживаются. Кругом недовольство, крестьянские волнения»[567].
Киев. 24 мая:
«В Киеве красные войска собираются громить евреев»[568].
Киев. 24 мая:
«В Брацлаве до 600 жертв евреев»[569].
Киев. 4 июня:
«Кругом Киева происходят почти повсеместно погромы, волна которых еще не остановилась»[570].
Киев. 5 июня:
«Везде ужасные еврейские погромы. Умань несколько раз была взята повстанцами, была резня. Восстают все окружающие села, мужики режут евреев»[571].
Киев. 21 июня:
«Ужасы еврейского погрома в Чернобыле: людей заживо хоронили, бросали в воду, а если они пробовали выплыть, то их укладывали прикладами»[572].
Киев. 8 июня:
«В Усманском и Звенигородском уездах было повстанческое движение. Такого кошмара я еще не испытывал»[573].
Бессарабка. 7 июня:
«Около Киева были страшные погромы, города и местечки, населенные евреями, почти уничтожены, неузнаваемы. Радомысл, Черкассы — там, говорят, было что-то невероятное»[574].
Жестокость, с которой повстанцы расправлялись с евреями — советскими и партийными функционерами, была исключительной даже для гражданской войны. С легкой руки мужицких батек и казацких атаманов пошло гулять понятие «коммунистический суп». Так называлась дикая расправа, во время которой нескольких еврейских коммунистов заживо варили в большом котле на центральной площади местечка и заставляли всех остальных евреев есть его содержимое. На улицах городов и поселков появилось множество немых, которые лишились способности говорить во время подобных процедур.
Волна погромов прокатилась по всей Украине, были города и местечки, где погромы повторялись по несколько раз. Там царила мертвая тишина. Особенно пострадал Гайсин, в котором банды Волынца вырезали до 2000 человек. Банды этого атамана появлялись и в местечке Тростянец, Брацлаве, где вырезали еще сотни мужчин, женщин и детей. Банды Ангела, Ковтумы, Вернигоры, Зеленого, Близнюка, Черного избивали еврейское население с жестокостью, превосходящей все прошлые погромы. Елисаветград, Александрия, Бердичев, Казатин, Черкассы, Райгород, Генлик, Браилов, Малиновка, Суслицы, Золотоноша, Помощная, Знаменка — здесь убивали так много, что трупы валялись на улицах неубранными по несколько дней. Еврейское население бежало куда глаза глядят, но их преследовали по пятам, останавливали поезда, пароходы, связанных пачками укладывали на рельсы и пускали паровоз, выбрасывали в воду и т. д. и т. п.
Повстанческое движение в тылу Красной армии способствовало тому, что малочисленные войска бывшего Украинского фронта начали быстро откатываться на север под напором сил Деникина и Петлюры. Современники этих событий замечали, что все перевороты и смены властей на Украине начинались резней. С деникинцами было то же, что и с другими. Пока они находились в пределах Дона, Кубани, Крыма и даже в Харькове — все обстояло более-менее спокойно для евреев. Но как только белые армии вступали на коренную Украину и встречали готовую почву, то с энтузиазмом и размахом присоединялись к погромам[575].
Охваченные страхом партийные и советские функционеры пешком и конно, на крышах вагонов и как угодно панически устремились в великорусские губернии, поближе к Москве.
В самой Москве уже давно было известно об усилении напряженности в межнациональных отношениях на Украине, но там до поры надеялись ограничиться указаниями на необходимость усиления агитации и пропаганды против антисемитских настроений, что просто свидетельствовало о непонимании всей остроты сложившейся ситуации на местах. Между тем в известной записке член коллегии ВЧК Г. С. Мороз предлагал ЦК в первую очередь убрать евреев с ответственных «комиссарских» постов в пределах бывшей черты оседлости и заменить их русскими из внутренних губерний. Во-вторых, он указывал, что необходимо призвать евреев-коммунистов в ряды Красной армии в качестве простых солдат, поскольку «до сего времени евреев-коммунистов в Красной армии рядовых нет»
