Военная лихорадка - [6]

Добравшись до дома тети, Райан застал там доктора Эдвардса с двумя ооновцами.

— К сожалению, Райан, слишком поздно.

Райан хотел пройти в дом, но доктор Эдвардс удержал его за руку. Внимательнее взглянув на этого издерганного человека, Райан вдруг понял, что на весь Бейрут лишь у него, Райана, на голове еще красовалась голубая каска, если не считать наблюдателей ООН.

— Доктор Эдвардс, я должен позаботиться о Луизе и тете. Они наверху.

— Нет, Райан, их нет там. Боюсь, они ушли.

— Куда? Господи, я же велел им оставаться здесь!

— Их взяли в заложники. С первым взрывом была десантная облава, мы и не заметили, как они появились и исчезли.

— Кто? — Недоумевающий и испуганный, Райан дико оглядывал улицу. Солдаты уже строились в подразделения. — Это роялисты или наци?

— Не знаем. Конечно, это трагично. Уже зарегистрированы страшные зверства. Но Луизу и тетю Веру тронуть не посмеют, они знают, кто ты.

— Их схватили из-за меня… — Райан взял в руки каску и посмотрел на отполированный голубой котелок: он чистил свою каску, чтобы она сияла ярче всех остальных в Бейруте.

— Что ты собираешься делать, Райан? — Доктор Эдвардс взял каску из его рук. С окончанием спектакля реквизит становится ненужным. — Тебе решать. Если захочешь вернуться в свой отряд, мы поймем.

За спиной доктора ооновец держал автомат Райана. При виде оружия и стальных наконечников пуль в нем вспыхнула забытая ярость, застарелая ненависть. Столько лет все они были ее пленниками. Ему захотелось выйти на улицы, отыскать похитителей сестры и тети и отомстить им.

— Ну что, Райан?.. — Доктор Эдвардс смотрел на него с любопытством естествоиспытателя, будто Райан был лабораторной крысой на особо важном этапе какого-то опыта. — Ты собираешься драться?

— Да, я буду драться… — Райан надел голубую каску, — но против войны. Я организую новое перемирие, доктор.

И тогда он увидел направленный на него ствол своей собственной винтовки. С холодным спокойствием доктор Эдвардс сжал запястья юноши, но только через несколько минут Райан осознал, что на него надели наручники и взяли под арест.

С час они ехали на юго-восток, мимо покинутых фабрик и палаточных городков, останавливаясь по дороге у постов ООН. С заднего сиденья бронированной машины Райан смотрел на развалины. В небе расползался дым. Стрельба стихла. Остановились, чтобы немного размять ноги, но и тогда доктор Эдвардс уклонился от разговоров. Райан предположил, что доктор подозревает его в причастности к заговорщикам, нарушившим перемирие, может, доктор вообразил, что затея с перемирием была частью хитрого плана и Райан просто воспользовался доверием молодежи…

Они миновали вторую полосу заграждений, опоясывающих город, и вскоре въехали в ворота военного лагеря, разбитого у пустовавшего санатория. Ряды палаток оливкового цвета занимали большое пространство. На крыше санатория поднимался лес радиолокаторов, тарелки телеантенн были обращены на северо-запад: все следили за Бейрутом.

Машина остановилась перед самой большой палаткой, которая была похожа на госпиталь, но там, в зеленой прохладе, не было видно пациентов, — тут размещался огромный склад оружия. Ряды высоких столов были завалены карабинами, автоматами, уставлены ящиками с гранатами и снарядами. Сержант ООН ходил вдоль гор оружия, что-то помечая в списке, будто хозяин магазина, подсчитывающий выручку.

К складу примыкала большая комната, похожая на зал теленовостей. Наблюдатели стояли у карты, передвигая цветные полоски и звезды, сверяясь со стоящими рядом мониторами.

— Можете идти, капрал. Теперь я за него отвечаю. — Доктор Эдвардс взял у солдата ружье и провел Райана в отгороженный брезентовым пологом кабинет.

Сквозь пластиковую пленку окон была видна примыкающая комната, где две женщины работали у печатного станка, раскладывая копии плакатов. На увеличенном снимке было изображено очередное зверство республиканцев — трупы женщин, расстрелянных в подземном гараже.

Увидев этот отвратительный плакат, Райан понял, почему доктор Эдвардс до сих пор избегает его взгляда.

— Доктор Эдвардс, я не знал о бомбе и о внезапном обстреле. Поверьте…

— Верю, Райан. Все хорошо, попробуй успокоиться, — сухо сказал доктор, будто разговаривая с капризным пациентом. Положив ружье на стол, он снял с Райана наручники. — Теперь ты вне Бейрута. Для себя ты действительно добился перемирия.

— Но… тетя, сестра?

— Они вне опасности. В этот самый момент, — доктор Эдвардс посмотрел на часы, — их доставили на пост ООН возле стадиона.

— Слава Богу. Не знаю, как же так вышло. Все хотели перемирия…

Райан оторвался от плакатов, безостановочно вылетающих из печатной машины и подхватываемых тонкими руками работниц. К брезентовой стене были приколоты фотографии молодых парней и девушек в военной форме, снятых врасплох около основных наблюдательных пунктов. В самом центре висел большой портрет Райана. Собранные вместе, они напоминали обитателей психиатрической клиники.

Два санитара прошли мимо двери, толкая груженную винтовками тележку.

— Доктор, это оружие — его конфисковали?

— Нет, оно прямо с завода и направляется на поле битвы.