Водяная ведьма - [17]

-----

[1] Гудзонской школы живописи — американских художников-пейзажистов, созданная в середине XIX в. Живописцы изображали, в основном, долину реки Гудзон и ее окрестности, в том числе горы Кэтскилл, Адирондак и Белые горы.

Глава 5

Я лежала на лесной подстилке из хвои и веток, лицом в грязи, в ушах хлюпала вода. Утонула, — подумала я. Попыталась пошевелиться, но не ощутила ничего, кроме грязи на лице. Каждая клеточка моего бедного тела будто была закопана в пыль.

— Вон она! — воскликнул знакомый женский голос.

Ну хоть уши мои функционировали. Или голоса мне лишь почудились? Они доносились и пропадали с порывами ветра и дождя.

— Она в овраге, — услышала я, а потом: — она утонет, если мы сейчас же не доберемся до нее.

Утону? Разве я уже не утонула? Я почувствовала, как по щеке стекает вода. На вкус как грязь и трава, пахнет дождем. Жижа на земле достигла моего носа. Если не сдвинуться, точно утону.

Я попыталась повернуть голову, но, кажется, что что-то случилось с моим позвоночником. Лорелей! Вот что со мной случилось. Эта сука устроила в Царстве Фей бурю, швырнувшую меня в дверь, и шторм последовал за мной в этот мир. Могло ли что-то еще попасть сюда? Я помнила только, как Лиам бросился на Лорелей, чтобы дать мне время убежать. Смог ли он сдержать ундину — или она убила его?

Что-то горячее скользнуло вниз по моему носу. Слезы смешивались с дождем и грязью. Лиам пожертвовал собой, чтобы я могла уйти. Но все это было зря. Моя шея сломана. Я парализована и могу утонуть в этой двухдюймовой (ок. 5 см — прим. пер.) луже грязи.

— Она жива? Ты видишь, она дышит?

Голоса приближались. Я чувствовала вибрацию шагов щекой, — но больше ничем. Парализована! Эта сука превратила меня в овощ! Прежде чем умру, я должна хотя бы рассказать им о Лорелей — предупредить, что она пытается проникнуть через дверь…

Я открыла глаза и увидела лишь клубок своих грязных, спутанных волос. Мягкая, холодная рука убрала их от лица.

— Калли? Слышишь меня?

Теплые янтарные глаза Суэлы были так близки, что я почувствовала, что могу утонуть в них. Я уже видела этот цвет. Попыталась пошевелить губами, но лишь хлебнула грязи.

Сложив чашечкой руки, она вычерпала из лужи воду, собравшуюся вокруг моего лица и стерла с меня грязь, использовав свой цветастый платок.

— Лоре… лей, — выдавила я, когда губы заработали. — …шторм …могла …прийти…

Суэла что-то пробормотала на фарси (персидский язык — прим. пер.). Подозреваю, что нечто похуже эпитета, которым одарила Лорелей я.

— Должна была догадаться, что это она. Русалки довольно хорошо управляют погодой, а она одна из самых могущественных. — Краем глаза я уловила, как Суэла повернулась. — Это Лорелей, — сказала она кому-то сзади.

— Подлая шлюха даже не задумается, сколько беззащитных животных потеряют свои жилища после этого шторма, — выругалась Диана.

— У нас проблемы посерьезней этой, — сказал Лиз, и, понизив голос зашептала что-то, что я не смогла расслышать.

— Моя шея, — прохрипела я. — Она… сломана… да?

Суэла перестала вычерпывать воду и, обхватив рукой мое лицо, наклонилась. Я снова увидела ее глаза. Их цвет … это было Эльфийское золото. Ее глаза были такого же оттенка, как свет в Фейри.

— Боюсь, что так, Калли, но не падай духом. Мы можем это исправить.

Суэла отвела взгляд, но, все же, я успела заметить, как по ее щеке скатилась слеза.

— Я знаю заклинание вязания, — сказала мне Диана. — Конечно, сначала нам нужно вправить кости в правильное положение…

— У меня имеется опыт в этом деле, во время войны я работала в госпитале, — добавила Лиз. Интересно, на какой именно войне?

— А я могу призвать ветер, чтобы снять нагрузку с ее позвоночника, пока мы будем этим заниматься…

— Мне потребуются спицы, — размышляла вслух Диана. — И пряжа.

Спицы? Пряжа? Диана на самом деле планирует связать мне новый позвоночник? Неожиданно из меня начал прорываться смех, но все трое немедленно усмирили меня.

— Ты не должна двигаться, Кайллех, — произнесла Лиз строгим, учительским тоном. — Мы с Дианой раздобудем все, что потребуется и вернемся как можно скорее. Суэла, останься с Калли и продолжай убирать воду от ее губ. Мы не долго.

Как бы не хотелось повернуться, чтобы сказать «пока», я не смогла. Возникло ужасное чувство, что я никогда не увижу их вновь.

— Слушай, — сказала я Суэле, когда женщины ушли, — насколько искусна Диана в этом трюке с вязанием?

— Довольно хороша. Она постоянно использует его, чтобы сращивать кости у животных. И тебе известно насколько она усердная вязальщица.

— Ага, она связала мне свитер на прошлое Рождество…, — с перекошенным оленем спереди и одним рукавом короче другого. — Суэла, пообещаешь мне кое-что?

— Да, Калли?

— Если это значит, что в конечном итоге я буду выглядеть как Квазимодо, не могла бы ты просто свернуть мне шею?

— Не говори ерунды, Калли. Ты не будешь выглядеть, как Квазимодо. Но даже если и так, разве это не лучше, чем смерть?

Я вздохнула, отчего по луже пошла рябь и Суэла торопливо продолжила вычерпывать воду. Друзья делали все возможное, чтобы спасти меня. Не время предаваться жалости к себе, но я все задавалась вопросом, — кто будет тосковать обо мне, если я умру вот здесь, в этой грязи? Диана и Лиз есть друг у друга. Суэла за прожитые века не раз наблюдала, как умирают ее человеческие возлюбленные. Что ей до еще одной смерти? У меня не было детей и, хоть я и знала, что не безразлична моим студентам, не лелеяла надежду, что была кем-то важным в их жизни. Даже Ники Баллард, которую я спасла несколько месяцев назад от семейного проклятья, настолько уверилась в себе, что уехала в Шотландию по студенческой программе обмена. Моя подруга детства Энни горевала бы по мне, но у нее была возлюбленная, Максин. Тётушка Аделаида, скорее всего, сказала бы, что я получила по заслугам, умерев в грязи из-за глупых попыток помочь «фейрийским отбросам» — как она и члены ее клуба «Гроув» насмешливо называют фей.