Автор: Кэрол Гудман
БЛИТВУД
Серия: Блитвуд. Книга 1
Переводчик:Marina_lovat, _Kirochka_
Редакторы:svetik99, Marina_lovat
Вычитка:Marina_lovat, Lianak
Переведено для сайта http://booksource.fun/
и группы https://vk.com/booksource.translations
При копировании просим Вас указывать ссылку на наш сайт!
Пожалуйста, уважайте чужой труд.
ГЛАВА 1
Этим утром, как только я вступила в парк Вашингтон-Сквер, я услышала звоны. Я остановилась, когда вошла под арку и поглядела на юг, дабы убедиться, что звук мог исходить от трамвая, но не увидела ни одного трамвайного вагона. Затем я посмотрела на север, сквозь арку и по направлению к Пятой Авеню, стараясь расслышать колокольный звон, которым церковь «Грейс» отбивала четверть часа — но этот мотив был иной, нежели наигрывала церковь. А если звоны исходили не из церкви «Грейс» и не от трамвая, значит, это были мои собственные звоны, те которые я слышала в своей голове; те, которые мне приходилось слышать последние шесть месяцев всякий раз, когда нечто плохое вот-вот произойдёт.
Я почувствовала озноб на тыльной стороне шеи и поняла, что позади меня кто-то стоял. Я резко развернулась и обнаружила улыбавшееся лицо Тилли Куперманн; её только что умытые щёки были румяными в холодном зимнем солнечном свете, а рыжие локоны уже успели выбиться из высокой прически в стиле «Девушки Гибсона». В накрахмаленной белой блузке, аккуратно заправленной в узкую тёмную юбку, Тилли можно было бы принять за «Девушку Гибсона», пока не заметишь штопальные стежки на воротнике или то, что вместо теннисной ракетки или клюшки для гольфа, в руках она держала оловянное обеденное ведро.
— Снова прислушиваешься к ангелу на своём плече? — спросила она.
— Откуда знаешь, что я не прислушиваюсь к дьяволу на своём плече? — ответила я.
— Не то плечо, — заверещала она, сунув руку в мою ладонь. — Всем известно, что дьявол сидит на левом плече. И, кроме того, я знаю тебя, Авалайн Холл. Ты на стороне ангелов.
Я рассмеялась на это и позволила Тилли повести меня через парк, мимо группы молодых людей — юристов-студентов, как я предположила, из-за книг, зажатых в их руках, и помятого вида твидовых жакетов и брюк, на их пути в библиотеку юридических материалов, которая находилась по соседству с нашим зданием. Один из парней скинул шляпу, открыв заглаженные назад волосы с огромным количеством бриолиновой помады, и когда мы пробегали невдалеке от него, он окликнул Тилли:
— Мне понравилась ваша речь в «Юнион Холл» прошлым вечером, мисс Куперманн. Вы изменили меня своим благородным делом.
Рот Тилли растянулся в улыбке. Я усилила хватку на её руке и попыталась заставить её идти дальше, но она завертелась, пожелав встать лицом к парню; её юбка, зашуршав, поднялась выше ботинок, которые высотой были до лодыжки, открыв вызывающий проблеск её красных чулок.
— Значит, в следующий раз, когда мы объявим забастовку, вы будете с нами на пикете? — спросила она с наглой улыбкой.
Напомаженный молодой человек прижал шляпу к груди.
— На пикете, в здании суда Джефферсон Маркет, собственно вплоть до самых глубин городской тюрьмы, я клянусь защищать вашу честь, миледи.
Тилли откинула голову, её тонкое горло белело в утреннем солнце.
— Я не нуждаюсь в чьей-либо защите, сэр. Но если вы когда-нибудь попадёте в неприятную ситуацию, пожалуйста, не постесняйтесь обратиться ко мне!
Его спутники заухали как филины на комментарий Тилли, в то время как она изящно развернулась на своих каблуках, и я услышала, как напомаженный джентльмен что-то пробормотал на идише, что очень походило на farbrente maydlakh. Тилли громко рассмеялась и продолжила идти настолько быстро, что мне пришлось вприпрыжку поспевать за ней.
— Тилли, — зашипела я, — разговоры о забастовках могут тебе стоить работы! Мне казалось, забастовка проводилась в прошлом году. И что по поводу того о чём ты с речью выступала прошлым вечером?
— Забастовка была проведена без учёта и половины наших требований. Мы всё ещё не имеем профсоюза…
Тилли составляла список своих жалоб, пока мы пересекали Вашингтон-Сквер и направлялись к Вашингтон Плейс, мимо коробейников, продавших блестящие медные горшки и кастрюли, и тележек с едой, торговавших вразнос жареным картофелем, каштанами и маринованной селёдкой.
— Над этим требуется ещё поработать! Ты должна приходить на собрания.
Я покачала головой. Тилли знала, что я никогда не приду на её собрания профессионального союза или в её марксистский кружок. Мама воспитывала меня держать голову опущенной вниз и никогда не разговаривать — особенно, с молодыми людьми, к которым она относилась с серьёзным подозрением. Я никогда не буду вести шутливую беседу с молодыми студентами-юристами, как это делала Тилли. Они могли проводить свои дни всего лишь через одно здание от фабрики, где мы с Тилли работали, но держались они как можно дальше от подобных нам девушек, и я не разделяла надежду Тилли, что между нашими мирами будет возведён мост.
— Что означает то, как он назвал тебя? — спросила я, когда мы подошли к фабрике, расположившейся на углу улицы Грин.
— Farbrente maydlakh, — произнесла она, накручивая на палец локон моих каштановых волос, гораздо менее бросающегося оттенка красного, нежели у самой Тилли. — Он подразумевал нас обоих, девочка моя, из-за наших волос. Это означает «пламенные девушки».