Водяная ведьма - [11]

Я снова послала открывающее заклинание, чтобы сломать панцири на ундинах и отправила сообщение своей русалке, чтобы та хватала одну из своих сестер. Их коллективное сознание все еще работало, даже и заблокированное наполовину раковинами. К тому моменту, как мы оказались на поверхности воды, я вытащила на буксире две дюжины ундин. Они выпрыгивали из воды, стряхивая с себя остатки панцирей, будто надоевшие наряды, — и свои хвосты в придачу. Где-то на нашем пути их хвосты разделились и стали ногами. Русалки вскакивали и бежали по покрытому травой берегу, обнажая тонкие щиколотки и длинные, изящные бедра; без единой мысли о бедной ундине, что погибла в Приграничье. Без памяти.

«Без па-мяти?» — услышала я мысли одной из них, по мере того, как девочка оборачивалась ко мне. У нее были рыжие волосы и я узнала русалку, вдохнувшую в меня в своем поцелуе воздух. — «Но она всегда в нашей памяти. Она навечно часть нас».

Ундина отвернулась и присоединилась к своим сестрам в их беге через травянистый холм. А я осталась отфыркиваться в прибрежных водах под раскидистой ивой, еще более одинокая без жужжания их коллективного разума.

Одна, но есть еще темное существо, что спасло меня.

Оно все еще лежало поблизости — маслянисто-черный сгусток на поверхности воды. Кряхтя, я села на колени и наклонилась, чтобы разглядеть получше… и черный сгусток сформировался в лицо.

Его лицо.

Лиам.

Но в тоже время не Лиам.

За месяцы, что он провел бестелесным призраком в водах Приграничья, он потерял некоторые черты Лиама Дойла, линии, которые он создал, чтобы соблазнить меня и влюбить в себя.

«Ты почти полюбила», — услышала я голос в голове. Губы были сложены в горестной улыбке. Это выражение было так знакомо, что я на автомате протянула руку к поверхности воды, где были очертания его рта… и дотронулась до плоти.

— Ты не забыла меня, — проговорил он. В этот раз его губы зашевелились и над водой появилась голова. На моих глазах он обрел форму.

— Это твоя страсть ко мне придает мне черты, — объяснил он. Над водой показалась грудь, — обнаженная, с прекрасной мускулатурой.

Я рассмеялась… сделала попытку. Звук получился тонкий и дребезжащий. Наверное, наглоталась воды.

— Не помню тебя таким… крупным, Лиам… то есть, могу ли я тебя так называть? Теперь ты вроде как не он…

— Я могу быть им, — произнес он с ирландским акцентом и вскинул подбородок, безошибочно по-лиамовски. — Я могу быть чем и кем угодно, милая.

Ирландский акцент перешел в шотландский говор (он называл меня «милой» раньше, я помню), но блеск в его темных глазах был от инкуба. Теперь он стоял по бедра в воде, струйки соблазнительно стекали к его паху. Я очень старалась держать взгляд над линией воды, но… довольно безуспешно.

— Эмм, я не заказывала такой, — сказала я, краснея.

Мужчина рассмеялся и сделал шаг к отмели, а я напряглась, порываясь встать и… что? Бежать? Чего я боялась? Он не навредит мне. Или я боялась того, что, прикоснись он ко мне и я отдамся своей страсти?

Я так и не узнала. Что-то тянуло его назад, в воду. Он упал на одно колено, кривя от боли прекрасные губы. Я тут же забыла о страхах и ринулась к нему. Его правая рука была болезненно вывернута в плече, кисть болталась в воде. Наклонившись, я потянулась к его руке под водой и… дотронулась до холодного металла.

Это был железный браслет, надетый мной четыре месяца назад для его изгнания. Защелкнув браслет на его запястье, мне всего-то и надо было повернуть ключ направо и отправить Лиама в Приграничье, но в последний момент я не смогла заставить себя сделать это. Прикоснувшись к холодному металлу, я вспомнила, как решила раствориться вместе с ним в тенях, вместо того, чтобы потерять его. Я начала сливаться с ним, — часть меня слилась с тенями и до сих пор ощущается как часть его темной сущности. Подняв глаза к его лицу, я обнаружила, что его взгляд направлен на мою грудь.

«Типичный мужчина», — подумала я, внезапно осознав, как облепила мое тело влажная футболка. Но потом поняла, что не на грудь он смотрит, а на железный ключ, который покоится на ней.

Лиам посмотрел на меня.

— Ты все еще носишь его. Значит ли это…

— Это ничего не значит, — оборвала его я, потянув руку из воды. Но он схватил мою ладонь и сплел свои пальцы с моими. Он тянул меня к себе, пока наши лица не оказались на одном уровне, а его губы оказались в дюймах от моих.

— Нет, Калли. Кое-что значит. Это значит, что тебе… — он склонил голову набок и приблизился на миллиметр. Его ноздри раздувались, будто он вдыхал меня, — … жаль.

— Я не хотела делать тебе больно! — закричала я так, будто это мне он только что причинил боль. Но не причинил. Его губы порхали по моей щеке в нежнейшем поцелуе.

— Знаю, — прошептал он. Его дыхание щекотало мое ухо. — У тебя не было выбора. Ты думала, что я охотился на студентов.

— Я не знала, что это Мара! — Его губы спустились к моему горлу.

— Ну конечно, нет. Я не виню тебя в ненависти ко мне за то, что, по-твоему, я мог это делать. Но и тогда ты колебалась. Ты хотела уйти со мной.

Закрыв глаза и положив голову на его плечо, я вспомнила тот свой порыв. Лиам провел языком по моей шее, и, отодвинув влажную футболку, поласкался щекой о мои груди. Его подбородок был покрыт пятичасовой щетиной, именно так, как мне нравилось больше всего. Хммм… разве он не был гладко выбрит минуту назад? Он менялся прямо на моих глазах, становясь таким, каким я его хотела и делая то, что я любила… Лиам зубами потянул мой бюстгальтер, медленно обвел языком сосок и втянул его в рот. Я вскрикнула и упала на его грудь. Его твердую, теплую грудь. Я слышала, как бьется его сердце. Он был