Воды текут, берега остаются - [50]

Малыгин наклонил голову:

— Знаю.

— Знаете? Интересно, откуда?

— От учеников.

— Ну и что?

— Вы хотите знать мое мнение?

— Да.

— Я согласен со всеми пунктами петиции. Даже считаю, что не мешало бы кое-что добавить.

Баудер побледнел.

— Любопытно, что же такое вы предлагаете добавить?

— Я предлагаю официально признать ученический комитет и поручить ему следить за порядком в школе.

— Нет! — Баудер вскочил с кресла и забегал по кабинету. — Нет, в руководимой мною школе я не допущу никаких комитетов! Сегодня — комитет учащихся, завтра — народная милиция, потом придется передать власть мужикам. Так по-вашему?

— Это уж как решит Учредительное собрание, — невозмутимо ответил Малыгин.

Баудер снова сел за стол, посмотрел на Малыгина тяжелым взглядом, заговорил как бы через силу:

— Гавриил Васильевич, я знаю, что ученики вас уважают, слушаются. Очень прошу вас принять меры и прекратить беспорядки в школе. Я сейчас же поеду в уезд, испрошу инструкций, как быть дальше с этими мужицкими детьми, осмелившимися на бунт. Я считаю, что на них нужна крепкая узда, иначе они совсем распояшутся. Узнаю, что думают на этот счет в уезде, брать всю ответственность на себя я не считаю возможным.

— Ученики ждут ответа на свою петицию, — напомнил Малыгин.

— Ничего, пусть подождут, — буркнул в ответ Баудер. — Значит, так, Гавриил Васильевич. В мое отсутствие всеми хозяйственными делами будет ведать Прокудин. За обучение и соблюдение школьного устава отвечаете вы. Надзирателя я прогнал.

— Сколько времени вы предполагаете отсутствовать? — спросил Малыгин.

— Не знаю. Возможно, мне придется обращаться к самому губернатору. Во всяком случае, постараюсь обернуться поскорее, хотя и оставляю школу в таких надежных руках, — и Баудер, взглянув на Малыгина колючим взглядом, натянуто улыбнулся.

Час спустя по Биляморской дороге мчались легкие санки, только снежная пыль завивалась позади.

В санях, завернувшись в шубу, сидел Баудер, кучер погонял лошадей и мурлыкал под нос какую-то песню.

Впереди показалась черная фигура. Это Потап Силыч, кляня все на свете, плелся в родную деревню, о которой не вспоминал более сорока лет. Он шел, глубоко задумавшись, поэтому не услышал пронзительного скрипа полозьев у себя за спиной, не посторонился. Лишь когда конец оглобли ударил его по затылку, он громко вскрикнул и замертво рухнул в сугроб. Кони промчались мимо.

— Что такое? — недовольно спросил Баудер ямщика, отгибая воротник шубы.

— Какого-то прохожего мужика в сугроб столкнули, Владимир Федорович, — ответил тот. — Остановиться разве, поглядеть, не зашибся ли?

— Что ему, вахлаку, сделается! — махнул рукой Баудер. — Погоняй!

Глава XVI ШКОЛА НА ЗАМКЕ

Баудер, приехав в Уржум, даром времени не терял. Побывал в земской управе, побывал в полицейском управлении. Рассказал о беспорядках в школе, обвинив в них Малыгина.

— Мне известно, что Малыгин распространяет идеи социалистов среди крестьян, значит, и ученикам дух бунтарства внушил он же, больше некому. Хотя, по словам бывшего надзирателя нашей школы, еще нартасский мельник ведет себя очень подозрительно. Да и с Малыгиным они приятели. Видно, неспроста.

Через два дня Малыгин и Матвей были арестованы. Их обоих выдернули из-за праздничного стола: Матвей и Окси собрали застолье, чтобы отметить рождение своего первенца, названного ими Василием.

Праздновали в Оксиной избе. Среди гостей, кроме Малыгина и девушки-фельдшерицы, были Васли и дед Ефим. Но старик, посидев немного, стал прощаться; Васли вышел его проводить, но потом уговорил остаться ночевать у него на мельнице.

Поэтому об аресте Матвея и Малыгина Васли и дед Ефим узнали только наутро, когда на мельницу с ребенком на руках прибежала заплаканная Окси.

Услышав новость, Васли растерялся. Потом вспомнил: ученический комитет! Вот куда надо сообщить о случившемся.

А тут еще дед Ефим посоветовал:

— Васли, останови мельницу. Пойдем в школу, расскажем всем, что случилось, надо подумать, как теперь быть.

Мнения ребят разделились.

Одни считали, что нужно дождаться возвращения Баудера и потребовать у него, чтобы он вступился за учителя и мельника перед властями. Другие уверяли, что это пустое дело, потому что Баудер пальцем ради них не шевельнет. Никому и в голову не приходило, что оба арестованы по его доносу.

Кто-то предложил послать в уезд делегацию от школы.

Тогда Васли сказал:

— Делегацию послать надо, только не от одной школы, а включить в нее и взрослых. Ведь дядю Матвея и Гавриила Васильевича хорошо знает вся округа. Взрослых скорее послушают, чем нас. Дедушка Ефим, поедешь в уезд как представитель от деревни Большая Нолья?

— Поеду, — сказал дед Ефим.

В состав делегации включили Ваню Ислентьева, Васли Мосолова, Лайдемыра Диомидова, деда Ефима и Окси.

— Ребята, — сказал Ислентьев, — мы должны соблюдать образцовый порядок, чтобы у администрации не было причин обвинить нас в бесчинствах. Ученический комитет распределил между всеми работу. Выполняйте ее добросовестно.

Ребята разошлись, одни пошли в кузницу, другие в столярку, третьи в хлев. В общежитии остались только трое делегатов. Дед Ефим отправился в Большую Нолью за лошадью, Окси пошла к подруге, чтобы оставить у нее ребенка.