Воды Клайда - [3]

Шрифт
Интервал

И только службу начал Джон,
Захохотал народ:
Семь раз спросил он молодых,
Все спел наоборот.
Затихли в церкви голоса,
Окончился обряд,
И Робин Гуд в Шервудский лес
Стрелков увел назад.

Робин Гуд и золотая стрела

Шериф без сна проводит ночь,
А днем не правит суд.
Ему покоя не дает
Разбойник Робин Гуд.
Вот в город Лондон, к королю,
Отправился шериф,
И целый час держал он речь,
Колено преклонив.
«Тот не шериф, — сказал король,
Кто упускает власть.
Не нападенья надо ждать,
А первому напасть.
Найди приманку похитрей,
Захлопни западню,
А там вези врага ко мне,
Я сам его казню».
Шериф вернулся в Ноттингем
И думал по пути,
Как Робин Гуда заманить
И счеты с ним свести.
И вот послушные гонцы
Летят во весь опор.
К шерифу доблестных стрелков
Зовут они на спор.
Кто в цель вернее попадет,
Сам стоя за чертой,
Тому достанется стрела
С головкой золотой.
Едва услышал Робин Гуд
Крылатую молву,
Велел он каждому стрелку
Проверить тетиву.
«Ну что ж, — сказал Малютка Джон,
Идемте! В добрый час!
А хорошо бы сделать так,
Чтоб не узнали нас.
Давайте сбросим свой наряд,
Лесной зеленый цвет.
Пусть будет каждый наш стрелок
По-своему одет.
Вот белый плащ, вот желтый плащ,
Вот синие плащи.
Перемешаемся с толпой, —
Попробуй отыщи!»
Из леса вышли удальцы,
И каждый был готов
Хоть умереть, но победить
Шерифовых стрелков.
А в шумный город Ноттингем
Вошли по одному,
Чтоб раньше времени себя
Не выдать никому.
Шериф напрасно на толпу
Глядел из-под руки:
Не попадались на глаза
Мятежные стрелки.
Был славный лучник — желтый плащ,
Хорош и голубой,
Но красный плащ их превзошел
Искусною стрельбой.
Был в красном зоркий Робин Гуд,
Испытанный стрелок.
Куда шутя он попадал,
Никто попасть не мог.
Стрелой он прутик расщепил,
Сам стоя за чертой.
Он честно выиграл стрелу
С головкой золотой.
Пока сбегался весь народ
Смотреть на молодца,
Тихонько выбрались стрелки
Из тесного кольца.
Потом, сойдясь в глухом лесу,
Они присели в тень,
И тут рассказы начались
Про этот славный день.
«Люблю, — воскликнул Робин Гуд,
Нелегкие дела!
Вот только плохо, что шериф
Не знает, где стрела».
«А мы, — сказал Малютка Джон, —
Пошлем ему письмо.
Но не с гонцом оно пойдет,
А полетит само.
Его к стреле я привяжу,
Пущу стрелу в полет.
Пускай оно к шерифу в дом,
Как с неба, упадет».
Был в страшной ярости шериф
От дерзкого Письма,
И сам потом дивился он,
Что не сошел с ума.

Робин Гуд угощает шерифа

Однажды спорили стрелки,
Кто в метку попадет.
Шериф смотрел на их игру,
И тешился народ.
Вот вышел в круг Малютка Джон
Под крики, шум и смех.
Он трижды в метку попадал,
Стрелял вернее всех.
«Кто ты такой? — спросил шериф. —
Ты крепок и плечист».
«Меня зовут, — ответил Джон, —
Рейнольд Зеленый Лист».
«Ступай, Рейнольд, служить ко мне.
Чем худо у меня?
Получишь двадцать золотых
И доброго коня».
И вот одет Малютка Джон
Шерифовым стрелком,
Но и теперь Малютка Джон
С изменой не знаком.
В погожий день в глухом бору
Охотился шериф.
Он на охоту ускакал,
О Джоне позабыв.
Давно шерифа ждет обед,
Но все не едет он.
«Эй, повар, дай-ка мне поесть!» —
Сказал Малютка Джон.
«Потерпишь, — повар отвечал, —
Подать, так сразу всем».
«Ну нет, — сказал Малютка Джон, —
Я все-таки поем!»
Он вынул длинный острый меч,
А дюжий повар — свой,
И оба начали крутить
Мечи над головой.
Сшибались в воздухе клинки,
Не делая вреда.
«Ого! — сказал Малютка Джон. —
Ты бьешься хоть куда.
Пойдешь со мной в Шервудский лес?
Нас примет Робин Гуд».
Ответил повар: «Хоть сейчас!
Мне надоело тут».
И он за мясом и вином
Отправился в подвал.
Малютку Джона он кормил
И сам не отставал.
Потом он ложки и ковши
На кухню приволок.
Они немало серебра
Упрятали в мешок
И светлый кубок золотой
Забрали заодно.
Из кубка этого шериф
Пил пиво и вино.
Смеясь, их встретил Робин Гуд,
Прославленный стрелок.
И в тот же день Малютка Джон
Шерифа подстерег.
«Скажи, Рейнольд Зеленый Лист,
Что делал ты в лесу?»
«Искал тебя, мой господин,
Я весть тебе несу.
Там, за ручьем, олень-вожак,
Невиданный олень —
Зеленый с головы до ног,
Как роща в майский день!»
«Клянусь душой, — сказал шериф,
Оленя погляжу».
«А я, — сказал Малютка Джон, —
Дорогу покажу».
Шериф доехал до ручья,
А там уж гостя ждут:
В зеленом с головы до ног
Выходит Робин Гуд.
Пришлось шерифу пировать.
Сидел он, глядя вбок.
Любимый кубок свой узнал
И больше есть не мог.
Воскликнул Робин: «Веселей!
Еще кусок отрежь!
Малютку Джона ты кормил,
Теперь и сам поешь!
Мы будем долго пировать,
Хоть шесть часов подряд.
Потом наденешь ты, шериф,
Зеленый наш наряд.
Беру тебя в ученики,
В разбойники беру!
Двенадцать месяцев, шериф,
Ты проживешь в бору.
«Остаться здесь? — спросил шериф.
И спать на землю лечь?
Да ты уж лучше прикажи
Мне голову отсечь».
«Клянись, — ответил Робин Гуд, —
На этом вот мече
Не мстить голодным беднякам,
Забыть о палаче!»
Поклялся нехотя шериф
Не грабить бедный люд
И полюбил Шервудский лес,
Как лошадь любит кнут.

Робин Гуд и Ричард Ли

Искал добычу Робин Гуд,
И вот лесной тропой
Проехал рыцарь на коне,
Как будто бы слепой.
Он не пришпоривал коня,
Поводьев не держал.
Печальней рыцарь через лес
Вовек не проезжал.
Его окликнул Робин Гуд:
«Эй, путник, в добрый час!
Сегодня ты у нас гостишь,
Обедаешь у нас».
Омыл лицо и руки гость,
Холстиною отер.
Обильным был лесной обед,
И жарким был костер.
«Спасибо, друг, — промолвил гость, —

Еще от автора Фольклор
Полное собрание баллад о Робин Гуде

Сорок баллад о Робин Гуде в классических и новых переводах с иллюстрациями Максима Кантора.В формате pdf A4 сохранен издательский дизайн.


Армянские легенды

Армянские легенды восходят к древнейшим мифам человечества. Свое происхождение армяне возводят к одному из внуков Ноя, а древнегреческие историки подтверждают, что фессалийский воин Арменос был участником похода аргонавтов. Так, от простого к сложному, от мифа к сказке и снова к мифу формируется эта книга армянских легенд. Древнейшие библейские, античные и христианские мифы легли в основу целого пласта легенд и сказаний, которые предстанут перед читателем в этой удивительной книге. В ней связаны воедино историко-познавательные и поэтико-фантастические данные.


Армянские притчи

Притчей принято называть некий специфический короткий назидательный рассказ, который в иносказательной форме, заключает в себе нравственное поучение. Как жанр притча восходит к библейским временам, она стала древнейшим учебником человеческой морали и одновременно морально нравственным «решебником» общечеловеческих проблем. Книга армянских притч вобрала в себя сконцентрированную мудрость народа, которая свет специфического мировоззрения горцев пропустила сквозь призму христианства. Такова притча о «Царе, племяннике и наибе», оканчивающаяся вполне библейской моралью.


Непечатный фольклор

Представленные в этой книге стихи, считалки, дразнилки, поддевки, подколы, скороговорки, пословицы и частушки хорошо знакомы очень многим жителям России. Хотя их не печатали в книгах и журналах, они присутствовали, жили в самом языке, будучи важными элементом отечественной культуры. Непечатный фольклор, так же как и печатный, помогает в общении, в обучении, в выражении мыслей и эмоций. В зависимости от ситуации, люди используют то печатный, то непечатный фольклор, то одновременно элементы обоих. Непечатный фольклор, как и печатный, живет своей жизнью – меняется, развивается: что-то уходит из языка, а что-то наоборот в него приходит.


Армянские басни

Выдающийся советский историк и кавказовед Иосиф Абгарович Орбели (1887-1968) писал: Невозможно правильно воспринять оптимизм и вечное стремление к самоутверждению, присущее армянскому народу, не зная истоков этого мировоззрения, которое сопровождало армян во все времена их истории, помогало бороться против превратностей судьбы, упорно ковать свое счастье. Поэтому книга армянские басни станет настольной у каждого, желающего прикоснуться, приобщиться к истокам армянской национальной культуры. Армянские басни очаровали И.


Армянские предания

Часть преданий, помещенных в этой электронной книге, связана с историей христианства в Армении – первой стране, принявшей эту религию как государственную. Это предание неразрывно связано с именем и деяниями вполне исторического лица, царя Тиридата (Трдат III Великий), который из фанатически преданного язычеству деспота, поддавшись воздействию примера кротости, незлобивости и слову святого Григория и святых дев Рипсиме и Гаянэ, стал истинным христианином и законодательно ввел в стране христианство (в 301 г.